Быть собой
Шрифт:
– Конфундус.
Гарри незаметно перевел дыхание – одуревший от жары, разморенный Крэбб, не то решил проявить снисходительность, чего за ним отродясь не водилось, не то просто произнес первое заклинание, задержавщееся в его неповоротливом мозгу. Симус рыбкой нырнул за стенд, заклинание ударило в деревянный щит и отрикошетило, свистнув возле уха Кэрроу. Та отскочила неожиданно проворно для столь грузной женщины. Ноздри ее раздувались:
– Перейдем к практической демонстрации, – взвизгнула она, выдергивая из ручных ножен – позерство и никакого удобства, – волшебную
– Протего! – Симуса перспектива глотать костерост не радовала. Кэрроу тяжело плюхнулась на задницу, лиловый луч пронесся над затылком. Со снятым скальпом она смотрелась бы лучше. Определенно.
Симус перешел грань – осмелился противостоять учителю. Гарри положил руку на палочку и пообещал: еще две минуты – и он начнет действовать. Иначе Кэрроу распотрошит Симуса как угря.
– Секо! – Гойлу не терпелось поразвлечься. Заклинание вскозь хлестнуло Симуса по предплечью, вспоров ткань мантии и рубашки, не добравшись до кожи.
– Лэсум Бонус, – заорала Кэрроу – пристрастие к заклятьям, обеспечивающим переломы, беспокоило – прежде она не осмеливались поднимать руку на чистокровных. Серьезно калечить учеников слизеринцам раньше не приходило в голову – пусть мораль была не в чести, не всем нравилось демонстрировать свою власть над сокурниками. Гринграсс, сидевшая чуть наискось от кафедры, повернула голову и послала встревоженную улыбку Нотту. Тот пожал плечами. Гринграсс поднесла сжатую в кулак руку ко рту, и эта безмолвная пантомима вынудила Нотта начать действовать. Симус упал на живот, прополз под пустой партой во втором ряду и откатился в сторону.
– Лацеро, – лениво обронил Нотт, скучающе наблюдающий за хаотично мечущимся по классу Симусом. Ноги у того подломились, он рухнул на пол. Крэбб вздернул Симуса за шиворот, собираясь наказать за дерзость. Гарри заметил выражение лица Невилла и понял, что если не вмешается – тот отправится не на отработку, а прямиком в Мунго, после того, что с ним сотворит Кэрроу.
– Инфоматио, – прошептал Гарри, пряча палочку под партой и направляя в сторону Кэрроу. Повалил едкий, разьедающий глаза дым, такой густой и плотный, что в нем терялись очертания своих и чужих. Кэрроу бросилась к окну, натужно кашляя.
Когда прозвенел колокол, сообщавший об окончании урока, ученики уже разбрелись по коридорам, оставив Кэрроу проветривать кабинет и на все корки клясть товарищескую взаимопомощь. Нотт шел бок о бок с Гринграсс – нос у той распух и покраснел, а сквозь тонкую как луковая шелуха кожу просвечивали синеватые вены, но Нотт смотрел с той тихой нежностью, с какой глядели на Джинни Билл и Чарли. Гарри удивлялся, почему другие не видят: эти двое следили за разворачивающейся в классе сценой без жадного любопытства. В союзники Гарри не стал бы их брать – друзья Малфоя могли попасть в опалу и, чтобы выторговать прощение, неминуемо выдали все, что ни спросят. Но осознание того, что даже слизеринцы не готовы безропотно принять навязанные Министерством порядки, придавало сил.
***
Последствия дерзкой выходки не заставили долго ждать. На обязательном уроке маглоненавистничества
– Можно с тобой? – Эрни Макмиллан, не дожидаясь разрешения, уселся за парту слева от Гарри, и нервно огляделся. Слизеринцев не было. Ни одного. – Как думаешь, что нас ждет?
– Понятия не имею. Скоро узнаем, – Гарри сцепил пальцы в замок, расплел их, сцепил вновь – однообразные механические движения помогали восстановить душевное равновесие. Шла третья минута урока, а Кэрроу не было – прежде за ней не замечалось непунктуальности. Или это новый вид пыток – ожиданием?
– Вдруг она заставит нас отрабатывать проклятья друг на друге? – не унимался Эрни. – Если она так сделает, то знай, что я до смерти боюсь щекотки, так что постарайся обойтись без нее. И будь поаккуратнее с ногами – Смиту порвали накануне сухожилия, он ругается как завсегдатай «Кабаньей головы» – обезболивающее после вчерашнего отпускают по письменному разрешению директора.
Болтовня раздражала, а стремление Эрни извлечь крохи выгоды из создавшегося положения – угнетало. Это была не война, а избиение младенцев, издевательство – грубое и унизительное, и ученики ничем не заслуживали подобного отношения, как бы плохо они не выполняли правила. Нельзя мучить тех, кто ответить за себя не может – это в Гарри кулаками и пинками вколотили дружки Дадли, и он затвердил накрепко и не поднимал никогда руки на слабейших. На подлость не следует отвечать тем же – это лишь покажет, что ты ничем не лучше своего мучителя.
– Ужасно есть хочу, – сказал Эрни, то и дело косящийся в сторону двери, чтобы не пропустить появление Кэрроу и вовремя встать, приветствуя ее – так, что между раболепством и почтительностью смело можно было ставить знак равенства. – Ни крошки не сьел за обедом, чтобы не тошнило – мало ли что эта гадина выдумает, а теперь думаю, зря: а ну как она запрет нас до завтрашнего утра?
Гарри волновало другое: поиски крестражей не сдвинулись с мертвой точки ни на йоту. Кресло под Макгонагалл ощутимо пошатнулось – с яростью львицы защищала она учеников, и этим очень недовольны были нынешние заместители директора. Туповатые, они брали ослиным упрямством и бесконечным нытьем; висли прилипчивыми клещами, наговаривали на тех, кого их методы подачи материалы и ведения диалога не устраивали.
Гарри внушал, что надо примириться с царящим вокруг ужасом, но договариваться с собой и лгать себе у него всегда выходило ни шатко, ни валко. Отступить от принципов значило сдаться, а следовать им – подставить под удар ни в чем не повинных учеников и преподавателей.
Когда пара младшекурсников втащили в кабинет коробку, Гарри приподнялся для лучшего обзора… и резво перемахнул через парту, на ходу бросая заклятье связывания. Что бы в коробке не пряталось, опутанное веревками, оно не сможет быстро выбраться.