Быть собой
Шрифт:
Странно было осознавать, что Кэрроу только что сжег целое состояние; вряд ли от василиска осталось что-то кроме золы. И от его яда тоже. Гарри жалел, что бросил сумку, но в тот момент она мешала бежать, и Гарри принял решение до того как успел взвесить все «за» и «против». Содержимое флаконов могло бы обеспечить им путь наружу – кислота такой силы способна расплавить камень. Наверное.
Все, что нужно Невиллу – снова перепугаться до икоты. Проблема в том, что бояться нечего и некого – пустая, почти стерильная искусственная пещера, слишком большая для кладовой и маленькая для лаборатории.
– Здесь должен
Гарри запустил руку в волосы, прочесывая их пальцами. На пол спланировали частицы пепла. Никто не станет создавать комнату, в которую путь закрыт – другое дело, что дверь, возможно, способен найти только владелец. В любом случае по ту сторону им встретится – в лучшем случае! – злой до невменяемости Кэрроу. И как у этого борова хватило хитрости их выследить? Он же так сопит при подьеме по лестнице – за сотню футов слышно.
Галли облизнул губы. Вода была близко – на расстоянии вытянутой руки, но от нее отделяло дюймов двадцать гранита, и от этой недосягаемости она манила еще сильнее. От наколдованной же воды – странного вида и вкуса - пить хотелось только больше. Сколько они уже сидят здесь – час, два? Время тянулось пережеванной резинкой. Как скоро забеспокоится Снейп – Снейп, который не найдет их даже по Карте Мародеров?
– Нам придется пробивать путь.
– Бомбардой? – оживился Невилл.
Гарри кивнул.
– Тогда попробуй не обрушить потолок нам на головы, – сказал Невилл, отходя в дальний угол. На всякий случай. Гарри очень хотел последовать его примеру, но вместо этого встал поближе к стене. Порой он просто ненавидел быть первым в любом начинании, опасном для жизни.
*
Сначала Гарри не разглядел его за дымовой завесой. Дышать было нелегко, и он сосредоточился на вдохах и выдохах – размеренных, неглубоких, чтобы не наполнять легкие отравленным воздухом. От недостатка кислорода кружилась голова – или то было от удара? – булыжник, рухнувший с каменного свода, едва не разможил Гарри висок. Кожа выше левой скулы была болезненно-горячей.
Затем зрение восстановилась и Гарри, смотрящий под ноги, чтобы не наступить на капли яда василиска – по полу тянулась стежка, отмечавшая недолгий полет сумки – уткнулся взглядом в обугленные кости. Невилл, державшийся на шаг позади Гарри, остановился, дыша в затылок.
– Что там? – прошептал Невилл, оглядываясь – он еще ожидал, что Кэрроу здесь. В некотором роде он был прав. Кэрроу действительно не ушел. Не успел. И дочиста его обглодал не огонь.
За спиной охнул Невилл. Гарри нагнулся, подцепил ремешок сумки и раскрыл горловину. И не глядя, он знал, что часть бутылок пуста (широкие горлышки, через которые так легко выплескивается содержимое, неподогнанные пробки), а в плотной ткани прожжена дыра с рваными краями.
Быстро ли умер Кэрроу, когда тяжелая сумка ударила его в затылок, и яд василиска выплеснулся наружу? Орал ли он, когда плоть слезала с его костей? Ждал ли смерти как избавления от страданий?
«Страшно ли убивать? – однажды спросил он Регулуса, ожидая если не нарваться на нотацию, то заслужить короткое: «Это не ваше дело». Но Регулус глянул сквозь прищуренные веки и сказал: «Только первый раз».
Гарри выронил сумку и закричал.
1 Отсылка к тетралогии Патриции
========== Глава шестая. Песни прошлого ==========
17
Под сенью вязов было темно – закат отгорел, и ранние сумерки опустились на пустошь.
– Мне обязательно туда идти? – Гарри поправил ремень сумки. После аппарации слегка мутило.
– Эти люди не поверят ни мне, ни Регулусу, но вы – другое дело. Имя Гарри Поттера – символ сопротивления, – Снейп скривился как от зубной боли и набросил на плечи мантию-невидимку.
Они ступили на нерасчищенную подьездную дорожку. Кусты рододендора по обочинам разрослись, торчащие там и тут голые стволы акации чернели на фоне слепящей белизны равнины. Гостиница – длинное здание с выложенным из тесаного камня первым этажом, и деревянными – вторым и третьим, становилась ближе с каждым шагом и заслоняла уже треть неба.
Пока шли, Гарри украдкой наблюдал за Снейпом. Тот подсел на тонизирующее зелье – шаги его стали размашистыми, в противовес прежним плавным, лицо осунулось. Волосы висели неопрятными сосульками, глаза запали – Снейп выглядел как балующийся травкой. Или как двойной шпион, на которого в последнее время свалилось много работы на обеих фронтах. Особенно после недавних происшествий – смерть преподавателей Волдеморта наверняка взбесила. Тем более что убийцу Амикуса Кэрроу так и не нашли.
Туман в голове на месте произошедшего три дня назад, не давал покоя. Гарри казалось: было что-то еще. После – или вместо? – Регулуса, встретившего Гарри и Невилла в женском туалете, когда они только собирались спуститься в Тайную комнату. Мелкие несоответствия наслаивались друг на друга, не желая складываться в пазл. Подспудное чувство неправильности происходящего грызло изнутри. И снаружи – безымянный палец натирало грубо сработанное кольцо. Гарри одновременно помнил – Регулус вручил его перед отъездом Гарри в Нору, со строгим наказом не снимать, и не помнил – для чего кольцо предназначается.
Шли без разговоров – только скрипел под сапогами снег. Люпин ждал у калитки черного входа, подняв воротник, чтобы защититься от ветра, и кутаясь в драповое пальто, которое, верно, было бы впору и Хагриду. Лицо его, изборожденное ранними морщинами, просветлело, когда Гарри подошел ближе.
– Я опасался, что вам не удастся выбраться из Хогвартса, – сказал он, стащив перчатки и протянув ладонь для рукопожатия. Пустота на месте Снейпа этот жест проигнорировала. – Многие уже спят – у нас принято рано ложиться, так что идите тише – ни к чему привлекать излишнее внимание. Тебе, Гарри, лучше поговорить с ними за завтраком – утром схватили одного из комментаторов, и сегодняшний вечерний эфир выйдет с большой задержкой.
– И что я им скажу? – пробормотал Гарри, идя вслед за Люпином к двери. – Я ведь никого здесь не знаю.
– Зато все знают тебя, – Люпин, дождавшись, когда они войдут, запер дверь на амбарный замок и подтолкнул Гарри в спину, направляя. Лестница, ведущая наверх, скрипела, и на этот звук неминуемо должны были обратить внимание все обитатели превращенной в общежитие для маглорожденных гостиницы. Но, привычные к шуму, они предпочли сомнительный уют своих комнат-клетушек.
На третьем этаже Люпин указал на одну из дверей с потускневшим медным номером «двадцать два».