Быть желанной всегда
Шрифт:
И он любил этого пожилого человека, лежащего перед ним в кровати.
— Я счастлив, что ты у меня есть. Всегда был счастлив, — сказал Дезмонд Джеймсу. — Но почему ты не поставил меня в известность, что передаешь полномочия Эстер?
Карие глаза Джеймса слегка затуманились.
— Судьба! Поверь мне, судьба! Когда я заболел, у меня не было ни малейшего намерения вызывать тебя. Но тут врачи настояли на том, чтобы я прекратил работать, и тогда я поставил Эстер за главного.
— Она ничего не смыслит в этом деле, Джеймс.
— Но
Он снова попросил жестом воды, и Дезмонд, подав ему поильник, подождал, пока он промочит горло.
Теперь, когда Дезмонд услышал своими ушами, как Джеймс относится к своей жене, его задача — поставить в известность отца о проблемах в газете — стала еще более трудной. Он не представлял, как подойти к этой теме, и, не получив пока прямого ответа на свой вопрос, решил окончательно прояснить его.
— Так почему ты не сказал мне, что все поручаешь Эстер?
— Потому что, когда ты был на другом конце света, это мне казалось бессмысленным. Я знал, что ты приедешь домой на Рождество хоть на короткое время. Вот тогда я и думал сказать тебе. Но вмешалась судьба, и меня хватила кондрашка. — Голос Джеймса снова стал похожим на шепот, так что Дезмонду пришлось напрячься, чтобы разобрать, что он говорит, но он не мог не услышать сожаления в его словах.
Тиски, сжимавшие сердце Дезмонда, ослабли, когда он осознал, что Джеймс все делал с мыслью о нем, с учетом его интересов. Притом, что могла пострадать любимая газета отца.
«Будь верен себе», советовала Реджина. Пришло время, чтобы отец и сын вместе выработали решение. Дезмонд встал и начал ходить по палате, не спуская глаз с Джеймса.
— В газете слишком мало места, а Эстер поступается новостями ради легких по содержанию материалов. — Он больше не считал пустой затеей то, что делает Реджина. Особенно после того, как понял, насколько это важно для нее самой, не говоря уже о реакции людей, которые ему были небезразличны, — Лоренса и Стефани. Но все-таки на первой полосе газеты должны быть новости. И он продолжал: — На первой полосе мы перестали печатать свежие новости. Эстер взяла на работу молодую женщину по имени Реджина Колдуэлл, которая пишет о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами, а Стелла ведет рубрику о знакомствах для людей в возрасте. Эти материалы заняли место новостей. В результате мы потеряли значительную часть постоянных читателей. Тираж упал, как и доходы от рекламы.
Все это он выдавил из себя через силу. Он не хотел причинять боль Джеймсу, а теперь уже и Эстер, поскольку он понял, что отец любит ее.
Но Джеймс выслушал сказанное, не моргнув глазом.
— Ты знал, что грядут неприятности, не так ли? — спросил Дезмонд, сощурив глаза.
— Эстер признала, что она наделала ошибок.
Слишком мягко сказано, подумал Дезмонд.
— Но я чувствовал себя плохо еще до того, как случился удар, она не хотела говорить мне, — продолжал Джеймс. — Она была
— Ты говоришь об этом совершенно спокойно.
Джеймс пожал плечами.
— Когда ты одной ногой в могиле, начинаешь понимать, что есть более важные вещи, чем продавать газеты.
Дезмонд потер воспаленные глаза.
— Придется еще кое-чем огорчить тебя, — произнес он.
Он рассказал, почему сократились поступления от рекламы и что эта тенденция продолжится. В довершение Дезмонд признался, что занял денег, чтобы поддержать газету на плаву.
— Как и я, Сэм Фостер уверен, что ты захочешь вернуть статус-кво. Я обещал ему убрать развлекаловку из газеты и начать публиковать новости. По условиям «Уэсткоуст Лтд.» я должен сделать это до 1 января, в противном случае они перестают поддерживать нас рекламой.
— И как же ты собирался вырвать газету из моих цепких когтей? — спросила Эстер, входя в самый неподходящий момент.
— Заставив тебя выполнить обещание вернуть все на круги своя. — Дезмонд даже не посмотрел в ее сторону, но, сказав «а», должен был сказать «б». — И для начала избавившись от твоих новых сотрудников.
Этот план он вынашивал давно, но только сейчас, изложив его вслух, понял, насколько он был близорук.
— Ты хотел уволить Реджину и Стеллу? — воскликнула Эстер, охваченная негодованием.
Дезмонд поморщился, потому что внутренне отверг этот замысел, но кивнул в знак признания своих бывших намерений. Сейчас до него дошло, как сказал Джеймс, что есть нечто более важное, чем продавать газеты. Во-первых, его семья, в том числе Эстер. И Реджина.
Теперь на очереди Эстер. Надо объяснить, что он изменил свое отношение к ней. Он повернулся и в дверях, за спиной Эстер, увидел Реджину. Сердце его оборвалось.
Реджина смотрела на него широко открытыми, полными отчаяния глазами.
— Реджина!
Она повернулась и вышла из палаты. Дезмонд рванулся к двери, потом остановился, устремив взгляд на отца.
— Тебе не кажется, что ты должен пойти за ней? — сухо спросила Эстер.
Дезмонд разрывался на части. В ситуации, когда Джеймс был болен, в первую очередь ему надо утрясти дела здесь.
— Я поговорю с ней после того, как мы закончим, — сказал он. — Мои виды на будущее изменились, хотя я связан данным ранее обещанием. И я хотел бы объясниться.
Эстер кивнула.
— Тогда вы оба садитесь, — сказал Джеймс. — Пора поговорить по-семейному.
Хотя сердцем Дезмонд был с Реджиной, он послушался Джеймса. Впервые они разговаривали как члены одной семьи. Когда беседа была закончена, Дезмонд знал, что появился шанс спасти газету. Эстер согласилась без санкции Дезмонда ни на что не тратить оставшиеся деньги, предоставленные кредитором. Хотя Джеймс одобрил рубрики, введенные Эстер, она должна более терпимо относиться к публикации новостей на первой полосе.