Бытовик
Шрифт:
В сентябре в тех местах уже зябко, а в октябре — откровенно холодно. Я прекрасно представляю, что пока из отдаленных гарнизонов не пойдут панические рапорта от командиров, что личный состав и население вымерзает, высокопоставленные интенданты из Военного министерства даже не почешутся, а потом, когда грянут морозы, начнут решать, закупать ли уголь втридорога, зачастую за границей, или эвакуировать гарнизоны и прочие имперские структуры, тыча в меня пальцем, как единственного виновника обрушения стратегических оборонительных линий.
Ну и, в качестве десерта, я лично имел задолженность перед Государственным банком
Я откусил пирожного и, не чувствуя вкуса, задумался.
Самым математически верным вариантом моих действий, было бежать в Имперскую канцелярию и сдаваться, обоснованно заявляя, что обязательства княжества, в натуральной форме, я не вытяну, после чего отправляться в Военное министерство, подписывать контракт или что они там подписывают, на службу «куда пошлют», сроком на пять лет.
Моя извращенная фантазия подсказала мне, что по закону подлости, или вследствие интриг, меня могут распределить в гвардейский полк тяжелой пехоты, которым командует папа моего сегодняшнего противника — барон фон Фриксен, гвардии полковник. Дальше мое воображение нарисовало очень яркую картину, как молодого интенданта используют в качестве живой мишени при ежедневных занятиях по огневой подготовке дружного и меткого семейства Фриксенов. Бр-р! Даже думать об этом не хочу.
Мысли скаканули к плану спасения, мыслительный процесс, под воздействием страха, ускорился многократно, накидывая различные варианты.
— Скажите, любезный, могу ли я перекредитоваться? — обратился я к, сидящему напротив, в полном молчании, банковскому служащему: — Закрыть студенческий кредит за счет нового, данного мне под залог городской усадьбы?
— Безусловно, князь. На какой срок вы планируете взять кредит?
— Думаю, что одного года будет достаточно.
— Прошу подождать десять минут, мы подготовим договор и акт о закрытии студенческого кредита…- клерк встал.
— А осмотр дома и усадьбы? Оценка у оценщика? — удивился я такой скорости принятия решений.
— Не волнуйтесь, князь, все данные о вашем подворье в банке есть. Вся земля в городе имперская, поэтому мы ведем учет всякой недвижимости, стоящей на такой земле. Ваша усадьба оценена в тридцать тысяч рублей, поэтому банк, без проблем, оформит запрошенную вами сумму.
Хитрая система. Земля в столице имперская, то есть, право собственности на дом у моей семьи, как, впрочем, и у всех, живущих здесь, ну такое, неполноценное, практически полностью, зависящие от воли императора. Ну да и боги с ней. Пока я допивал кофе, мне принесли подписанный руководством банка договор и акт закрытия предыдущего кредита за учебу, которые я внимательно прочитал. К моему удивлению, все было верно, никаких подводных камней и прочих хитростей обнаружить мне не удалось.
— Любезный, а процент за пользование кредитом где указан?
— При подобных кредитах, выданных сроком до трех лет, проценты банком не взимаются, как не отвечающий государственным интересам. — отчеканил клерк и я с удовольствием приложил палец к указанному им месту. От моей руки к бумаге пробежала искорка, а на листе отразилось подобие
— Еще какие-то вопросы, ваша светлость, которые банк может разрешить к вашему удовольствию? — вежливо поинтересовался служащий, вручая мне вторые экземпляры, заверенных мной, документов.
— Нет, благодарю вас, я полностью удовлетворен. — я коротко кивнул и вышел из кабинета, время меня капитально поджимало.
— Стой! — я хлопнул, везущего меня домой, извозчика, и тот послушно, натянул вожжи.
Уже несколько минут нас преследовала стая мелких, но злобных собак, судя по окрасу, близких родственников, скорее всего, из одного помета, а я ведь нападения жду и тыл у меня, огромный сад, ничем не прикрыт. Кстати, надо выяснить, почему княжеский двор не имеет, хоть какого-то, выезда. В конце концов, это просто неприлично. Ладно, я — чужой среди своих, досадная ошибка природы, еле терпимая отцом и братьями, но ведь сестры — любимы моими «родителями», и что, их, просто оставили без средства передвижения?
Размышляя об этом, я подошел к рычащей своре и ловко ухватил самого наглого, как оказалось, кобелька, за шиворот, после чего, пока остальные псы пребывали в обалдении, вернулся в коляску и скомандовал кучеру гнать домой без промедлений. Попытки вырваться или укусить меня, я блокировал, зажав неистовую псину между сапогами, и крепко держась за ее загривок. Кучер понукал и горячил лошадь, и мы успели подлететь к нашим воротам, до того, как рычащая тварь смогла меня укусить.
— Борис, неси половину круга колбасы, скорее! — я расплатился с извозчиком, после чего зашвырнул рычащую дворнягу через калитку и сам встал в проходе, лишая пса возможности убежать.
Борис, поняв важность скорости исполнения порученного поручения, обернулся до ледника и обратно на раз-два, после чего я двинулся к своему пленнику, что прижался к забору и скалил зубы, показывая, что жизнь свою он продаст дорого.
— На, ешь. — я бросил в сторону пса кусок колбасы, к которому он, недоверчиво, потянулся.
Через пару минут, трясясь всем телом, бесстрашный боец, уже угощался мясным деликатесом с моей ладони.
— Барин, тут это! — крикнул Борис от ворот, а через несколько секунд стало понятно, что это — под воротами показалось несколько оскаленных мелких морд, которые разглядев меня и своего собрата, или брата, яростно залаяли, засучили лапами, пытаясь проскочить во двор под створками ворот. Я не знаю, что ответило своим родственникам, заливистым лаем мое новое домашнее животное, но, прибежавшие на помощь «родственники» после этого озадаченно замолчали.
— Борис, запускай и этих, и неси еще два кольца колбасы… нет, сильно жирно им будет. Давай, что попроще, печень там, ливер или требуху. — воззвал к моему разуму внутренний подпоручик интендантской службы.
Второй раз Борис появился из дверей дома не один, а в сопровождении девочек. Я дал команду сестрам близко к зверью не подходить, а сам взял из рук Бориса большой кусок печени, и разрывая его на куски, начал процесс кормления.
Через двадцать минут, наевшиеся двортерьеры, валялись в теньке у забора, милостиво разрешив юным княжнам чесать их загривки и розовые пузики, а я, держа на отлете окровавленные ладони, проводил инструктаж о порядке обращения с новой сторожевой охраной.