Бывальщина пограничника Гривы
Шрифт:
Разговор почему–то не вязался. Тогда Грива осмелел и сказал, что знал про Устина Кармалюка:
— Паны заковали Кармалюка и посадили в крепость. Вон в ту башню. Нам сам политработник на политзанятиях рассказывал.
— Эге. Да конечно… — нехотя отвечал дед.
Наверное, он, озабоченный каким–то своим делом, не хотел больше разговаривать с настырным юношей в зеленой фуражке. Грива понял намек, но ему захотелось еще что–то узнать про крепость. Только не знал, с чего начать. Выручил камешек, блестевший на земле, словно растопленная желтая смола.
— Эге, да ты настоящий кремень, солдат, ты нашел.
— А возьмите его себе. И скажите мне, дедушка, что это маячит на стене, словно человеческая фигура в камень вдавлена?
— Легенда повествует, — начал спокойно старик, — что тут, где мы с тобой стоим, на страже караулил турок, а там, под крепостной стеной, человек нес воду из реки. Турок послал в него стрелу. Человек, падая на землю, навсегда оставил свою тень на стене…
— Вот я бы того турка, — горячо сказал Гордей, — теперь пулей стукнул…
— Э, сынок. Турок далеко, а вот воришка, укравший у меня ядро турецкое, где–то здесь… Найди, вот и стукнешь его… хотя бы этой клюкой. — И дедушка погрозил кому–то палкой.
— Какое ядро, дедушка?
— Историческое. Какое же тут может быть еще?
— Но кому оно нужно?
— Да уж кому–то нужно, коли взяли. А что мне теперь скажут в музее, какой же ты смотритель, если ядра не устерег? Да и что это за турецкая крепость без турецкого ядра, а?
— А если это ядро взорвется, дедушка? — испугано спросил Гордей.
Смотритель равнодушно махнул палкой.
— Говори. Если бы должно было взорваться, так еще при баталии взорвалось бы. Теперь кто–то сделает из него пестик для проса или еще какого–то черта, а ты тут морочь голову. О, сюда даже кто–то приезжал, — увидел борозду.
У Гордия Гривы проснулась сообразительность пограничника. «Пойду по следу колеса. Куда он меня приведет?» — решил он и тронулся в направлении незнакомого села. На развилке задержался возле необычного склепа. На потрескавшемся, заросшем мхом камне прочитал: «Здесь землей покрыта лицом душою Mapгарита. Такая ей цена от общества дана. 1758–1775 гг.» Грива пожалел, что Маргарита умерла такой юною, и пошел дальше. Но след не повел его в село, колеса обгибали хаты полем.
Заинтересованный Гордей ускорил шаги.
Наконец он заметил арбу, на которую два человека укладывали горох. Решительно приблизился.
— Это вы ехали от крепости? — тоном следователя спросил Гордей.
— Мы. А что? — отозвался крестьянин, стоящий на арбе и укладывающий вязанки гороха.
— Вы не брали у дедушки–смотрителя турецкое ядро?
— Гм, — сказал другой крестьянин с вилами в руках, — а ты кто будешь?
— Разве не видно по моей одежде, кто я? — с вызовом намекнул Грива.
— Одежда нам знакома, а ты нет, — ответил тот, что на арбе. — Подожди–ка, мы сложим горох, тогда.
— А
— Умгу, — неопределенно буркнул крестьянин и принялся поправлять вязанки. — Садись с нами, товарищ пограничник. Поедем по ядро. Я знаю, где его спрятали пастушки.
Грива умостился на шелестящем горохе. Сначала возчики молчали, но то и дело посматривали на Гриву. А когда зазеленела крыша пограничной заставы, тогда крестьянин, который всю дорогу не выпускал из рук вилы, начал допытываться:
— А кто у вас начальником заставы?
— Это… военная тайна, — сурово ответил Грива, хотя на самом деле он не знал имени начальника заставы. — А куда вы меня везете?
— По турецкое ядро, — серьезно ответил крестьянин, погоняющий лошадей. — Вон там оно лежит, — показал на заставу, — пастушки спрятали над самой рекой…
В канцелярию заставы зашли втроем: два возчика гороха и пограничник Грива. Начальник вопросительно посмотрел на знакомых крестьян, спросил:
— Что скажете, Иван Матвеевич?
— Это ваш пограничник? — Иван Матвеевич указал на Гриву.
Начальник заставы сразу мог бы ответить «нет». Но он внимательно посмотрел на незнакомого пограничника и, не отметив ни тени обеспокоенности на его лице, поинтересовался:
— Где вы с ним встретились?
— На поле. Задержали, когда горох брали. Говорит, что какое–то турецкое ядро разыскивает.
— Правильно, товарищ начальник. Я…
— Подождите минуточку. Иван Матвеевич, спасибо за бдительность. Вы свободны. Я сам тут разберусь.
Крестьяне многозначительно переглянулись, попрощались с начальником и вышли.
Перечитав несколько раз записку про увольнение пограничника Гривы и выслушав объяснения задержанного «нарушителя», начальник от души рассмеялся. Грива рад был сквозь землю провалиться. Он понял, что крестьяне оказались сообразительнее его. Ни о каком турецком ядре они ничего не знали, а только манили Гриву, чтоб довезти его до заставы, a потом сдать самому начальнику.
ГРИВА СХВАТИЛ СЛОНА ЗА НОГУ
Третья осень службы в пограничном отряде для Гривы началась так же, как и первая, — походом в баню. Но в этот раз курсант Гордей Грива был в колонне уже не замыкающим.
Если бы те девчата, которые когда–то подсмеивались над невзрослым пограничником, увидели его, то не узнали бы.
Уже с деревьев опадали желтеющие листочки, увяла и поникла трава, отцветали запоздалые цветы, а сукно на картузе Гордея зеленело по–весеннему. На фоне этой зелени краснела, как ягодка, пятиконечная звезда. А блеску сапог позавидовал бы самый ловкий чистильщик. О галифе та гимнастерке и говорить нечего: обмундирование лежало на курсанте так, словно он в нем родился. А как уверенно Грива держит шаг? Какие у него величавые взмахи рук! Да и заметно подрос недавний поваренок. Поставив его под ростомер в санитарной части, врач высоко поднял брови: