Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...
Шрифт:
— Посмотри на меня. — Хриплый, почти умоляющий голос расползается мурашками по коже.
Еще крепче зажмуриваюсь, отказываясь чувствовать, как мое тело тает от звука его голоса самым возмутительным образом.
— Алевтина.
Мотаю головой. Так быстро, будто боюсь, что соглашусь, если остановлюсь,. А потом его теплые ладони обхватывают мое лицо, и наши лбы соприкасаются.
— Пожалуйста.
— Хаким… — жалобно. — Прошу, хватит. — Снова пытаюсь оттолкнуть. — Не надо. Отпусти…
— Не могу. — Его ладони еще крепче сжимают мое лицо, и
Словно повинуясь, я открываю глаза и тут же падаю в самую бездну расширенных штормовых зрачков напротив. В них бушует настоящая война. Такая же, как и в моем сердце.
— Почему? — Мой голос дрожит. — Зачем ты мучишь меня?
На мгновение он прикрывает глаза, гуляя большими пальцами по моим скулам, а потом отвечает одним лишь покачиванием головы.
У меня нет сил оттолкнуть его, но и сдаться я не могу. Вот только остатки моей решительности слишком быстро испаряются от жара, исходящего от его тела и губ, которые так близко, что я чувствую, как между нами искрит напряжение. А еще я улавливаю этот провокационно сладкий, до помутнения рассудка терпкий аромат его мужественности, воспламененной капелькой виски. Если достану язык и лизну — наверняка почувствую, какими крепкими на вкус могут быть его губы. Но по какой-то причине Айдаров колеблется. А я… я неустанно напоминаю себе о том, сколько раз он унижал меня. Если позволю этому случиться вновь, он будет всю жизнь вытирать об меня ноги, будто я коврик перед порогом его дома.
Таксист прочищает горло, как бы напоминая о своем присутствии, и это помогает мне хоть немного выйти из состояния, граничащего с помутнением рассудка.
Я ведь никогда не была железной леди, так стоит ли начинать?
Стоит.
Без лишних слов я обхватываю удерживающие мое лицо ладони и убираю их. Айдаров позволяет. И я должна быть благодарна ему за это, но, наоборот, где-то глубоко внутри назревает и давит на меня что-то похожее на сожаление.
К черту меня и всех моих тараканов.
Слезаю с его коленей, пытаясь подавить горькое чувство раздражения, которое совершенно неуместно. Но мое тело, мозг и сердце сейчас враждуют как никогда, не позволяя мне контролировать эмоции.
Резкими движениями одергиваю юбку, беру пальто и… останавливаюсь, ощущая, как тяжело вздымается моя грудь.
Порой отказывать себе очень больно, но впоследствии мы понимаем, что такие решения самые правильные.
— Сделай, пожалуйста, одно одолжение. — Я опускаю взгляд и, взявшись дрожащими пальцами за ручку, продолжаю, не глядя на него: — Держись от меня подальше.
С этими словами я вылезаю из машины и захлебываюсь порывом холодного ветра. Но тело так горит, что мне абсолютно все равно. Не оборачиваясь, до боли сжимаю в руках пальто и слышу, как шелестит гравий под колесами, свидетельствуя о том, что Айдаров уехал. Но это ведь к лучшему?
И я действительно так думаю, пока поднимаюсь в лифте и пытаюсь успокоить свое взбесившееся сердце. Но стоит мне выйти на лестничную площадку и сквозь
Тело охватывает оцепенение, и я даже не предпринимаю попыток к бегству, потому что заранее знаю, что они окажутся провальными.
Пальцы ослабевают, и пальто выскальзывает из рук. Но не успевает упасть, потому что Костик отталкивается от подоконника и, подавшись вперед, ловит его, принимаясь маниакально потирать плотную ткань пальцами.
— Я без приглашения. — Он выгибает бровь, натягивая на лицо извиняющуюся маску сочувствия: — Ты не против?
Желая избежать близости, я поспешно отступаю назад, но наталкиваюсь на кого-то и резко разворачиваюсь, встречаясь взглядом с еще двумя его дружками.
Дыхание сбивается в панике, и мне не хватает воздуха.
Резко повернув голову, я снова смотрю на Костика и на то, как похабная улыбка уродует его губы:
— Я не один. Надеюсь, это не проблема?
Глава 47
Мои уставшие мышцы и измученные ступни кричат, моля о горячей ванне и массаже. Вот только я больше не слышу боли, которая так донимала меня до этого момента.
В том же оцепенении я смотрю, как один из парней открыл дверцы лифта и теперь блокирует их ногой, не позволяя тем сомкнуться. Пульс учащается.
Для чего?
Чтобы я не попыталась сбежать?
Как бы… успела бы я, ага.
А может, чтобы им никто не помешал?
От последнего предположения в горле мгновенно пересыхает. Но я напоминаю себе, что есть лестница… И что? Как далеко я убегу на четырнадцатисантиметровых шпильках? Да даже если сброшу их … Прикрываю глаза и делаю успокаивающий вдох, а потом вздрагиваю, услышав за спиной издевательский смешок:
— Беру его на слабо.
Его? Кого? Завгороднего? Или парня, удерживающего дверцы лифта?
Я пытаюсь не придавать этому значения, но в голову все равно лезут вопросы. На слабо? Эти придурки поспорили на что-то?
Тяжело дыша, я сжимаю руки в кулаки и призываю себя к храбрости.
В конце концов, это же Завгородний. Что он может сделать? Повыносит немного мозг и свалит вместе со своими дружками-недоносками.
Тогда почему волнение и не думает отпускать сердце, зажатое в холодных тисках страха, точно в ловушке?
— Ну, так и будем тут стоять? — Кивает Завгородний в сторону двери: — Или откроешь и пригласишь?
Костик подносит мое пальто к лицу и делает глубокий вдох, не прекращая скользить по мне липким взглядом. И тогда я замечаю, насколько черные у него глаза. Он носит линзы? Или это реальные зрачки?
— Вкусно пахнешь. — Дергает головой и шмыгает носом. — Я даже немного соскучился.
Теперь мое сердце еще сильнее выламывает ребра, но каким-то чудом я заставляю свой голос звучать ровно и немного скучающе:
— Чего ты хочешь, Кость? Я устала, говори, пожалуйста, быстрее.
И все же на последних словах раздражение показывает свой нос.