Бывшие. Папа для Оливки
Шрифт:
Резко выпрямляюсь, как будто мне в спину воткнули штырь. Медленно, как заторможенная, блокирую экран мобильного и убираю его в клатч.
Внутренне содрогаясь, закусываю губу и внимательно оглядываю Исаевых.
Взгляд соскальзывает на мою пациентку. Яна сощуривается, слегка поджимает губы. Скользит безразличным взглядом по собравшимся гостям и едва заметно качает головой.
Без труда понимаю, что «послание» адресовано мне. Так жена Клима просит сохранить наш маленький «грязный» секрет.
Копируя
Господи, у меня секрет от бывшего с его нынешней женой касательно их ребенка, который определенно точно не от него. Можно ли оказаться в более абсурдной ситуации? Думаю, ответ очевиден.
– Вы же…– Дима подается вперед и перетягивает на себя внимание присутствующих. – Вы же Клим Исаев, верно?
– Да. А вы, простите? – хмурится и чешет пальцем бровь, силясь откопать в памяти информацию о собеседнике. – Не помню, чтобы мы были знакомы.
– Я – Дмитрий Гранин, – Дима протягивает ладонь через стол для рукопожатия. Клим демонстративно медлит, чем заставляет меня еще сильнее напрячься. Но в итоге все же крепко пожимает. Сильно. Настолько, что Дима на миг кривится. – Глава «ИнвестОптима» и партнер Алексея Смоленского. Приятно познакомиться.
Насмешливое выражение с лица Клима стирается как ластиком. Он перебрасывает все внимание на меня и выдает удивленно:
– Так, Смоленский…твой отец? Или это совпадение?
– Да, Алексей Николаевич Смоленский – мой отец, – гордо вскидываю голову.
Я безумно горжусь своим папой и его достижениями. Помимо инвестиций в объекты нашего города, он делает еще много полезного. Например, они с мамой занимаются благотворительностью, о которой не разглашают. Просто молча делают благое дело.
А еще я горжусь, что мой папа верный и любящий семьянин. Я появилась незапланированно, и у них с мамой ничего не было за душой. Они даже не женаты были. Но папа пообещал, что мы ни в чем не будем нуждаться. И папа сдержал и продолжает сдерживать свое слово.
Я могла бы жить рядом с родителями, как у Христа за пазухой. Никто бы мне и слова не сказал. Наоборот, папа с мамой были бы счастливы, что их дочка рядом.
Вот только я хочу им соответствовать. С гордостью носить их фамилию и прославлять ее. Поэтому и пытаюсь всего добиваться сама. Они, конечно, ворчат, но с достоинством принимают мой выбор и мой путь. И я знаю, что всегда, в любой момент, могу на них рассчитывать.
Поворачиваюсь в сторону родителей, ловлю их восхищенные улыбки и салютую бокалом.
Клим прослеживает взглядом, коротко кивает папе и изрекает, растягивая:
– Ясненько, – нехорошо ухмыляется и небрежно оглядывает взглядом Диму.
– А вы, – обвожу взглядом чету Исаевых, – как здесь? Вы тоже чей-то партнер?
– Не-а, – Клим расслабленно откидывается
Мои брови взмывают вверх, а внутри нефтяным пятном расплывается досада и злость на саму себя.
Если бы я была более внимательна, то изучила бы список гостей мероприятия и среди них увидела бы знакомое имя. Все же Клим – не такое часто используемое.
– Вы знакомы? – Дима хмурится и придвигается ко мне, закидывая руку на спинку моего стула и водя пальцами по оголенному плечу.
Клим следит за движениями Димы, и его глаза обжигают кожу, оставляя тлеющие следы. Уродливые и такие же болезненные, как в душе.
Но не только он делает мне больно этим вечером.
Яна, которая сужает глаза и постукивает пальцами по столу. Я прямо вижу, как она в голове складывает два и два. И теперь страшно не то, что она проговорится о наличии у меня дочери.
Страшно то, что она, кажется, догадывается, от кого она. Ведь оригинал, который трудился над ее созданием, она видит каждый день.
Да и Дима чувствует, как атмосфера над столом накаляется. Искрит так, что стоит поднести фитиль, и новый объект взлетит на воздух.
Именно поэтому мой будущий бывший (я все же не меняю своего решения) придвигается ко мне. Крепче обнимает и кладет ладонь на колено. Заявляет сопернику права собственности на меня.
– Да, – бормочу непослушными губами. – Яна – моя пациентка. А Клим Сергеевич – ее супруг.
Я через весь стол слышу скрип зубов Клима. Подмечаю, как от злости гуляют желваки, а в глазах разгорается пожар. Опасный. Уничтожающий все на своем пути.
В самых темных глубинах души зарождается злость.
Кобель! Натуральная собака! Которая сама не ам и другим не дам! Который вроде и женат, но при этом злится, что я несвободна! Хотя мы друг другу ничего не обещали! Исаев в первую очередь! Он, черт его дери, даже не собирался!
Пытаюсь удержать рвущиеся наружу слезы. Они пекут глаза, разрывают изнутри душу. От злости, напряжения и унижения, которыми меня щедро одаривает Клим, в висках начинает пульсировать и нарастать боль. Я морщусь и прикрываю глаза.
– Милый, – сквозь пульсацию доносится приторный и слащавый голос Яны. – Налей мне, пожалуйста сок. Меня что-то подташнивает.
– Диночка, – ладонь на моем колене сжимается. – Все хорошо?
Сквозь силу приоткрываю глаза и фокусируюсь на Диме.
– Голова немного разболелась. Скоро пройдет.
– Если хочешь, можем поехать домой.
Вот только глаза Димы говорят об обратном.
Оборачиваюсь на родителей и ловлю встревоженный взгляд мамы. Не хотелось бы им портить вечер. Я помню, как он важен для папы и его друга. Не хочу никого расстраивать.