Бывшие. Папа для Оливки
Шрифт:
А есть такие, как вот эта пациентка. Которые с пятнадцати лет перепробовали все виды абортов, отмахивались от походов к гинекологу, как от надоедливой мухи, в связи с чем пропустили внематочную беременность и лишились трубы, а после, не научившись на своих ошибках, подбирали контрацептивы по интернету.
А потом вышли замуж за успешного и перспективного мужчину, который спустя время, как само собой разумеющееся, захотел продолжение рода.
И тогда-то эти красавицы нарисовываются в кабинете гинеколога, а
И хоть это и моя работа, я злюсь. На несправедливость этого мира.
– Вы правы, одна труба – не приговор, а вот девять абортов в вашем случае и наличие вагинальных инфекций – делают невозможной естественную беременность. Только ЭКО. Мне очень жаль.
Моя медсестра Оля очень громко складывает приборы на столике рядом с креслом. Мне даже не нужно поворачивать головы, чтобы видеть все то презрение на ее лице. Да, мы обе знаем, что это непрофессионально, но и ее я понять могу – она злится по тем же причинам, что и я.
– Мой муж…Он ничего не знает об абортах…Он меня бросит, – воет в ладони пациентка.
Наливаю ей в стакан воды и с силой впихиваю, заставляя выпить.
– Если он вас действительно любит, то все поймет. И примет любую реальность.
Тяжело вздохнув, пациентка с трудом заталкивает документы в сумочку и, буркнув себе под нос слова прощания, наконец покидает кабинет.
– Как будто вы психолог, – бубнит Оля, застилая кресло новой одноразовой пеленкой.
– Это часть моей работы. Будущей маме, какой бы она не была, нужно спокойствие и внутренняя уверенность…
Оля вновь непрофессионально фыркает и закатывает глаза, не скрывая своего презрения.
– Слава Богу, что на сегодня она последняя.
– О да…
Выдохнув с облегчением, роняю голову на стол. И просто дышу, абстрагируясь от работы.
Вообще сегодня у меня по графику был выходной. Но заведующая отделением позвонила утром и слезно умоляла выйти, потому что у коллеги заболел ребенок, и она ушла на больничный.
И хорошо, что у Даши оказался свободный день, и она с радостью согласилась провести его с крестницей. Я выдала им денег на разграбление торгового центра и побежала на смену.
А тут вынос мозга. И действительно, слава Богу, что он закончился…
Но дверь кабинета распахивается, и на пороге оказывается…жена Клима. На этот раз одна.
– Извините, к вам можно? – нервно выдыхает Яна.
– Приемы окончены, – гавкает моя верная медсестра, прежде чем я успеваю раскрыть рот. – Приходите в другой день. И предварительно записавшись.
Яна кривится и переводит одновременно требовательный и умоляющий взгляд на меня. Тяжело вздохнув, делаю приглашающий жест рукой.
Жена Клима проходит и все также царственно опускается напротив. Косится на Олю и
– Дина Алексеевна, мы можем с вами поговорить? Наедине?
Глава 16
Дина
Медсестра поджимает губы и с трудом сдерживается.
Тяжело вздыхаю. Нутром чувствую – мне предстоит сложный, выворачивающий нутро разговор. Но все равно делаю так, как меня просят.
– Оля, спасибо большое за работу. На сегодня можете быть свободны.
– Спасибо, Дина Алексеевна. До завтра.
Дверь за Олей захлопывается, и я перевожу все свое внимание на напряженную Яну:
– Слушаю вас. Что-то беспокоит? Если у вас боли или выделения, то вам не ко мне…
– Нет! – выпаливает достаточно громко и поспешно. Внимательно разглядывает меня, закусив губу, как будто раздумывает, можно ли мне доверить свою тайну. – У меня все хорошо…
Откидываюсь на спинку стула и вопросительно вскидываю бровь. Начало разговора мне уже не нравится.
– Тогда не понимаю, зачем вы пришли ко мне.
Яна закусывает губу. В ее глазах – боль, что полосует сердце. И мольба. Как будто от того, что она сейчас скажет, зависит ее жизнь.
– Я записана на шестое число на повторное УЗИ к вам. Мы придем вместе с мужем.
– По-прежнему не понимаю, что вы от меня хотите. Сегодня второе. Ваш прием через четыре дня.
Она заламывает пальцы. Отворачивается к окну. Изучает пейзаж за ним, поджав губы. Ее отчаяние осязаемое. Настолько, что мне становится неуютно в собственном кабинете.
Хочется встать и выйти. Потому что понимаю, – меня будут просить о помощи. А учитывая градус в помещении – возможно, и умолять.
– Я хочу…, – прочищает горло и все же впивается в меня требовательным взглядом.
Видно, что эта девушка не привыкла просить. И сейчас ей неимоверно тяжело. Каждое слово, как битое стекло, царапает глотку.
Но я не собираюсь облегчать ей задачу. И продолжаю сидеть, скрестив руки на груди и слегка вздернув бровь.
– Я хочу попросить вас о том, чтобы вы сказали срок на две недели меньше. Чтобы он совпал с датой последних месячных.
Брови сами взмывают вверх, к линии роста волос, а челюсть стремится в прямо противоположную сторону. Чувствую, как мое лицо вытягивается, и все, на что я сейчас способна, это многозначительное:
– Эээ…
Так нагло еще никто не просил меня совершить должностное преступление. Вот так с разбегу, без подготовки и прелюдии.
– Он же потом может выровняться, – Яна тараторит как ни в чем не бывало. – Я слышала, такое часто бывает. А еще я всегда могу сказать, что ребенок некрупный, весь в меня. Я тоже родилась два девятьсот. Так что нашему малышу есть в кого.