Бывшие. Первая жена
Шрифт:
Сглатываю, собираясь с духом. Он меня подавляет своим ростом — я ему где-то до груди, и здоровенный, как боец спецназа.
Ему нравится меня пугать. Даже не трогать, он наслаждается тем, что я его боюсь.
— Так и сказал?
От страха перехватывает горло, но я киваю.
— Посмотрим, кто кого, — он подхватывает мой подбородок и поднимает навстречу. — За кого будешь болеть, детка? — с губ срывается хрипловатое возбужденное дыхание. — Мне есть чем тебя удивить.
Богдан хватает меня за запястье и кладет руку на пах. Под
— Весь твой, красавица… Муж тебя таким размером не радовал, да? — приоткрыв рот, он подмигивает, пока я пытаюсь вырвать руку.
— Отпустите!
— Я его не боюсь, крошка, — он целует запястье, словно благодаря за внимание, и отпускает.
Из угла так и не дает выйти.
— Передай: я запомнил его слова. Считаешь меня мразью, да? Твой Роман тоже не подарок.
Снова кошусь в окно, но Богдан за подбородок поворачивает голову к себе.
— Я знаю, чем он тебя взял. Любит остаться чистым, — палец гладит губы. — Смотри на меня. Его не было три года назад с нами. Он пришел якобы исправлять мои косяки. Он сказал, что я руководил операцией три года назад?
— Что? — распахиваю глаза.
Богдан полностью завладел моим вниманием.
Я даже о Романе забыла. Он координировал все это?
Ян даже близко на него не вышел!
— Это я приказал извалять тебя перед камерой, когда ты заартачилась. Но я считаю, ты сама виновата, — Богдан рассматривает мои губы. — Об одном жалею. Что меня там не было. Я следил за трансляцией удаленно. Видел, как тебя раздевали и раздвигали ноги. И знаешь, что я делал, детка?
Откровение Богдана парализует, словно яд змеи. Это даже хуже, чем просто рассылка видео. Я лицом к лицу встретилась со своим страхом.
— Я дрочил, сладкая. И потом снова каждый раз, когда о тебе думал. Если хочешь, я пришью всех, кто имел к этому отношение. А ты мне отдашься, — он слегка облизывает губы и замечаю, что пальцы на моем подбородке начинают дрожать. — Подумай об этом, сладкая.
Он отпускает.
Сам не свой, Богдан выходит из кухни, шатаясь. Как пьяный от своих похотливых мыслей. Это он рассылал видео. И каждый раз, глядя на них он…
О, боже…
Три года.
Значит, ему звонил с яхты Роман, когда запретил снова тиражировать видео? Может, поэтому и бесится. Сжавшись у еще открытого холодильника, смотрю, как он тяжело поднимается по лестнице.
В дом входит Роман и замечает меня.
— Он подходил?
— Я его предупредила, — лепечу я.
— Так, — из-за пояса он вытаскивает рацию. — Собираемся, нужно все обговорить. Не сваришь нам кофе, Вера?
Хотела бы сказать: «С удовольствием», только удовольствия в этом ни капли.
Богдан возвращается в кухню минут через пятнадцать, игнорируя меня. Садится к столу. К ним присоединяются еще трое мужчин.
Веду себя тихо, как мышка. Спиной к ним варю кофе, сосредоточившись на кофемашине. Себе
— Горский будет около девяти утра. Сколько с ним людей не знаю, ты, — Роман показывает на одного из них. — Со своими людьми нас подстрахуешь. Переговоры буду вести я.
Он ловит мой взгляд, и я отворачиваюсь.
Впитываю каждое слово, словно от этого жизнь зависит.
— Богдан, ты со своими будешь следить за путями отхода. Если что пойдет не так, гаси всех, чтобы мы вышли. Я не верю Горскому…
Переставляю чашки на поднос, одну оставив для себя.
Неожиданно Богдан встает из-за стола и лезет в холодильник.
— Сливки, — он передает пачку. — Люблю сливки.
Кадык дергается на небритой шее, когда он обшаривает меня липким взглядом. Пачку пытается передать ее так, чтобы наши пальцы соприкоснулись.
— Богдан, вернись за стол, — резко говорит Роман. — Ты не меня не понял?!
— Все! Я услышал тебя, — Богдан показывает открытые ладони.
Разливаю сливки по чашкам.
Рука дрожит.
Мне осталось немного потерпеть: до утра.
Горский приедет, но я уже не сомневалась, что он появится. Такой шанс добраться до врага, Ян не упустит. Вопрос в том, заберет ли он меня. Пойдет ли на условия.
По спине пробегают мурашки.
Я его знаю. Он бороться будет до конца, лишь бы не отдать свое. Тем более, не даст отрезать себе палец. Даже представить страшно, чем все закончится. У Яна много возможностей, а охрана уже напоминает маленькую армию. Но эти ребята тоже не просты. И судя по их разговорам, в доме только лидеры. Их боевики в другом месте. И их тоже немало.
— Можешь идти к себе, Вера, — сообщает Роман. — Там выпьешь.
Забрав чашку, поднимаясь по лестнице. Замираю на середине, чтобы послушать, но они говорят слишком тихо.
Как мне пережить эту ночь…
Но остаток дня я одна. Смотрю из окна, как мужики вооружаются и ходят по двору. Подтягивается пара машин с охраной, получают распоряжения. Планируют, как будут брать в кольцо Яна…
Надеюсь, он не дурак.
Что не попадется в этот раз!
Полночи сплю одна. Роман приходит под утро, ложится в постель, и я просыпаюсь от страха.
— Это я… Спи. Скоро вставать.
Несколько секунд напряженно жду приставаний, но Роман переворачивается на спину — отдых важнее. Может он просто знает, что Ян меня не спасет?! Вот и не торопится.
Чем ближе к утру, тем спокойней я становлюсь. Не зря говорят: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Я хотя бы буду знать, что со мной сделают. И очень хочу увидеть Яна… Даже не представляла, что так могу соскучиться по бывшему за несколько дней.
Словно сто лет провела в плену.
Утром мужчины выглядят по-деловому. Богдана и еще одного парня уже нет, к счастью, а Роман в столовой собирает оружие. Забивает магазинами патроны. На столе два черных пистолета.
Смотрю на них, затем Роману в глаза.