Бывшие. Первая жена
Шрифт:
Я же знаю, для кого предназначены эти пули.
— Ты его убьешь?
— Кого?
— Яна.
Он усмехается. Убирает оружие в кобуры: одна наплечная, другая поясная. Набрасывает ветровку.
— Я получил приказ. Выходи на улицу, нам пора.
На крыльце вдыхаю сырой лесной воздух.
Смотрю в небо, пока Роман выходит за мной, закончив с оружием. Несколько вездеходов стоят перед крыльцом.
Я не хочу ехать!
Вдруг понимаю, что все плохо закончится. Не получится выйти без
Но Ян наверняка уже где-то здесь — это успокаивает.
— Погнали, мужики.
Сажусь на вездеход за Романом.
— Нужно было тебя вперед посадить, — ворчит он. — Держись крепче!
Стартует резко, последним.
Разгоняется так, что лицом утыкаюсь в спину и двумя руками обхватываю торс. Сначала держусь скромно, но слишком боюсь скорости. Уже скоро вцепляюсь изо всех сил.
Минут через тридцать он сбрасывает скорость.
Я успела отбить об кочки всю задницу. Спина болит и ноет.
Роман привстает на вездеходе — остальные ушли вперед.
Постепенно шум стихает, замещается шелестом леса.
Мы одни.
Я вглядываюсь вперед: где-то там Ян. Где ты?!
Сердце стучит, как ненормальное и Роман, к которому прижимаюсь грудью, должен это чувствовать. Отлипаю, садясь свободно.
Вокруг никого.
Он собрался отрезать моему бывшему палец в походных условиях?
До сих пор не верю, что Горский на это пойдет.
Нет.
Оба ловушку готовят, каждый хочет уйти с добычей и невредимым, но я знаю, что это будет кто-то один.
Холодный лесной воздух обжигает горло.
Роман оборачивается.
— Иди сюда, — он подает руку, помогая спуститься с вездехода, что на шпильках нелегко. Неужели не нашлось пары кроссовок или он специально купил такую одежду и обувь, чтобы далеко не ушла одна? — Нам нужно поговорить, Вера.
Не хочу.
Какие к черту разговоры?
— Я сейчас тебя отвезу и, если он все сделает правильно, ты уйдешь с ним, — Роман облизывает губы, смотрит куда-то вбок, как пацан, признающийся в любви. — Я решил, что так правильно. Мы не увидимся.
— Ты правда нас отпустишь?
— Сейчас так будет лучше… — прямой взгляд в глаза. — Я держу слово. Если Горский достаточно умен, чтобы смириться, то да. Проблема не в этом… Ты мне не безразлична. Ты ведь поняла это?
По спине проходит холод.
Поняла ли я?
Судя по тому, как он полруки сжег Богдану и так меня и не поимел, да… Поняла.
И нет.
Я этому не рада.
— Ты многое про меня узнаешь, — продолжает он. — Он наверняка тебе скажет.
Что еще я поняла — Роман Северный не вписывается в привычные рамки. Кто он, почему такой… Я его не понимаю.
— Что бы ты не услышала обо мне, просто запомни… — он перехватывает мою руку,
Сомнительные слова после похищения, домогательств на яхте, а потом этих чудовищных дней в доме. Он реально думает, я к нему проникнусь? У меня с головой все в порядке.
Но каждое слово. Его взгляд: немного пристальный, немного с поволокой, все это пугает до мурашек.
— Зачем мы остановились? — шепчу я, уже догадываясь, что это не часть плана.
Роман хотел поговорить без свидетелей.
Между домом и точкой встречи с Яном.
Без лишних ушей: своих и чужих.
Только мы.
Он что-то хочет важное сказать. Не простую банальность про то, как влюбился и теперь мечтает отодрать.
От этого взгляда я заживо умираю.
— Я знаю, что у тебя есть ребенок, Вера. Ты выдаешь его за племянника. Он от Горского, ведь так?
Глава 23
Язык примерзает к небу.
Ноги подгибаются — то ли каблуки не для лесной подстилки, то ли я чуть в обморок не хлопнулась. Роман подхватывает меня.
На чем я прокололась?
Если это узнал Северный, то и Ян узнает. И сейчас это меньшее из зол.
— Ты родила вскоре после развода, — шепчет он, я не вижу его, расширенными глазами глядя на лес из-за его плеча. — Я никому об этом не сказал и ничего этому ребенку не сделал. Я не хочу причинять тебе вреда. Теперь ты понимаешь?
Да.
Черт возьми.
Он бы мог использовать эту информацию раньше.
Мог рассказать своим и тогда Богдан бы из меня сделал послушную собачонку, и я бы выполняла все его желания. Они могли сделать из меня куклу для утех, марионетку, могли заставить предать Горского.
Он мог использовать это сам.
И я бы согласилась на постель — на что угодно, что бы Роман захотел.
И он не блефует.
Он точно знает про Марка.
— Я не хочу тебя пугать, Вера. Я хочу, чтобы ты видела, что мне известно все. И я этим не воспользовался.
Последние слова он шепчет на ухо и как безвольную игрушку отрывает от себя, чтобы взглянуть в лицо.
Его глаза — глаза Дьявола, который знает о тебе самые потаенные страхи и желания, все твои тайны. И пока не пользуется этим.
— Чего ты хочешь? — шепчу я.
— Чтобы ты была моей должницей, — он проводит пальцами по губам и снова смотрит в глаза.
Я понимаю все без слов.
Долг.
Он не про постель.
Иначе давно уже получил все, используя этот рычаг.
Он про долг в хорошем смысле слова, когда нужно платить той же монетой.