Бывшие. Соври, что любишь
Шрифт:
— Всем доброе утро! — переступая через себя, здороваюсь с коллегами и даже выдаю подобие милой улыбки.
Кто-то просто кивает в ответ. Кто-то ехидно улыбается.
Тут как тут престарелая англичанка. Марта Леонидовна подходит ко мне, вздернув подбородок, и ядовито произносит:
— Очевидно, у вас оно поистине доброе, — и усмехается премерзко.
— Не понимаю, о чем вы, — сцепив зубы, держу лицо.
— Ой ли, — слышу высокомерное.
— Если вы хотите мне что-то сказать, Марта Леонидовна, то говорите прямо.
— Народ судачит, знаете ли, Ульяна Романовна, — хмыкает, будто знает вселенскую тайну.
А я понимаю, что Никонов, будь он проклят, прав.
— Вы договорите или как? — все-таки скатываюсь до злобы.
— Вас видела Юлия… — улыбается кривенько.
А Юлия у нас главная по сплетням. Географичка, которая географию знает на редкость хреново, зато обстоятельно изучает личную жизнь других. Особенно коллег.
И эта самая Юля сейчас стоит рядом с остальными учителями и смотрит на меня так, будто я кусок дерьма на ее тарелке.
— Юлия видит меня пять дней в неделю, — парирую.
Но старая англичанка не ведется.
— Ох, милая Ульяна Романовна, вы же все прекрасно поняли. Получилось у вас?
— Что именно? — выпрямляю спину, глядя в блеклые глаза напротив.
— Согреть постель Никонова, — улыбается так… будто в ее руках моя жизнь. — Вы не подумайте, дорогая Ульяна Романовна. Знаете, я даже в какой-то мере вам завидую… В мои времена за такой адюльтер исключали из комсомола с волчьим билетом, и даму ждало презрение всего города. А вы наверняка получите повышение. Если, конечно, хорошо отыграли свою главную постельную роль. — Вытягивает в трубочку сухие морщинистые губы. — Станете завучем. А то и директором? М-м-м? Почему бы нет. С таким-то любовником!
— Максим Аристархович просто подвез меня, — произношу с усилием, хотя зубы отстукивают нервную дрожь.
— Если бы он просто подвез вас, то высадил бы у ворот школы.
— Это все, что вы хотели мне сказать? — цежу зло.
— Да. Хотя нет. Еще то, что благодаря вам сегодня мой день стал значительно ярче. Жду не дождусь, когда одноклассники мальчиков узнают о ваших постельных приключениях. Представляю, какое веселье начнется!
Тварь.
Гори ты в аду, старая сучка.
Именно на словах о детях во мне возгорается огонь. Я не позволю этим стервятникам пройтись и по ним. Вот так внаглую сообщить об этом мне в лицо.
— Не беспокойтесь обо мне, Марта Леонидовна, — выдаю ей самую красивую свою улыбку и козыряю картами, которых у меня нет. — За меня есть кому постоять. А вот вы, — натурально поджимаю губы, — старая, дряхлая и никому не нужная. Очень одинокая, ведь оба ваших ребенка отказались общаться с вами. И ненавидящая все живое. Для вас, дорогая моя Марта Леонидовна, где-то там в аду уже греется котелок.
Отворачиваюсь от охреневшей англичанки и, больше не говоря никому ни слова,
Глава 44
Ульяна
Весь день я веду уроки в нервном напряжении.
Стараюсь успокоиться и мысленно разложить факты: да, меня видели выходящей из машины Никонова. И что? Это как-то говорит о том, что наши отношения перешли в горизонтальную плоскость? Подвез и подвез. У меня больше нет машины, теперь я пешеход. Мало ли, может, он увидел меня и решил подвезти.
А вышла раньше я, чтобы… купить воды или, например, сигарет. И не важно, что я не курю, да.
Хотя со всеми этими событиями только и осталось что закурить.
На самом деле все это — чушь собачья и попытка запорошить глаза чересчур интересующимся моей жизнью дамам.
Однако же, если подумать, все так и есть.
Первые уроки проходят относительно нормально, но после третьего начинается какой-то кошмар. Дети будто срываются с цепи и испытывают меня на прочность. Дерутся прямо на уроках, саботируют учебный процесс, отказываются отвечать.
Вывожу все это на чистом энтузиазме. Параллельно переживаю о том, что Леша молчит о своей выписке. Неужели какие-то осложнения?
После пятого урока у меня окно, и я остаюсь в кабинете, выдыхаю. Получаю дозу тишины и покоя.
Правда, длится это недолго, потому что дверь открывается и появляется Ольга. По ее лицу я сразу понимаю, зачем она тут.
Подруга плотно закрывает за собой дверь и проходит в класс. Начался очередной урок, так что в коридоре тихо и мы можем поговорить спокойно.
— Уль, — начинает она.
А мне хочется закатить глаза. Как мне осточертело все!
Сейчас у меня единственное желание — исчезнуть.
Забрать Лешку и уехать к отцу. Выключить телефон, нечаянно забыть ноутбук и просто пожить какое-то время в тишине. Без чужого пристального внимания, без излишнего интереса к моей простой персоне.
— Что ты хотела, Оль? — спрашиваю напряженно.
— Там судачат… — Ольга начинает мягко.
— Кто?
— Да… все, Уль, — разводит руками.
— А от меня ты что хочешь? — опускаю лицо к тетради с контрольной, которую писали накануне ребята, и делаю вид, что проверяю работы.
— Услышать твою версию событий, — Ольга присаживается на первую парту в первом ряду, прямо напротив меня.
— Если я скажу, что меня подвезли, поверишь? — спрашиваю, не поднимая головы.
— Нет, — звучит тихое. — Максим Аристархович был рядом с тобой после аварии. Это наводит на мысли.
Я, может, и доверчива, но не глупа и прекрасно понимаю: Ольга здесь лишь за тем, чтобы утолить собственное любопытство. Если я расскажу правду в подробностях, завтра же эта правда доберется до каждого человека в нашей школе.
Поэтому выбираю ложь во спасение:
— Я шла на работу, а Максим Аристархович меня подвез. Все, — выдаю заученное.