Бывшие. Спаси моего сына
Шрифт:
В глазах кровавые вспышки. А дальше тьма, черная и пугающая.
***
Там очень плохо, ничего не видно, обволакивающий черный туман и тревоги, что подобно цепям связывают все тело. Невозможно пошевелиться, а надо бежать к Юре, Миле, Косте… Хочется крикнуть, а не могу, в рот забивается тьма.
И есть лишь осознание, что в этом мире действительно ценно. За что надо держаться и бороться. И это осознание рассеивает тьму, и я вижу лицо Миланы, озаренное светом, бездонные глаза, которые омывают мои раны.
– С возвращением, Амир, -
– Я в раю?
– едва шевелю пересохшими губами.
– Тебе пока туда рано, - едва заметная улыбка касается ее чувственных губ.
Разглядываю ее лицо с жадностью и страхом. А вдруг это видение, и она сейчас исчезнет?
– Я не успел… Юра… Профессор… столько хотел… ничего не успел…
Страх за сына с новой силой сдавливает нутро.
– Юра тебе привет передает. Выздоравливай, - проводит рукой по моему лбу.
– Он… он… где… - слабость наваливается, растерянность, дезориентация.
Не могу понять сплю я, или все на самом деле.
– Он в клинике. Идет на поправку. Я успела. Забрала его, пока вы с Фроловым были.
– Мила! Тебе нельзя было!
– Ага, я бы так и сидела сложа руки, - добродушно фыркает.
Сейчас она другая… мягче, ближе… веки слипаются, а я и с последних сил держу их открытыми. Отвоевываю каждую драгоценную секунду, чтобы любоваться ее образом.
– Отдохни. Потом поговорим, - ее слова укутывают, погружая в сон, в котором больше нет черного тумана.
Глава 68
Милана
– Ангел, папа точно вернется? – Юра смотрит на меня нахмурив бровки.
– Конечно, - глажу ее по жестким и гладким волосам. Малыш задает этот вопрос все четыре дня, после своего спасения. – Он немножко приболел, но скоро будет с тобой. А тебе надо выздоравливать.
– А я не боялся, - задирает головку вверх, еще больше подставляя ее моим пальцам. – Я знал, что у меня есть ангел. А значит, со мной ничего плохого не случится. Горгона больше не может отравить своим взглядом.
– Ты настоящий мужчина, - глядя на этого смелого малыша, слезы на глаза наворачиваются. Я их старательно сдерживаю.
За последнее время я что-то стала слишком сентиментальной, будто плотину прорвало и хочется плакать.
А я все сдерживаюсь. Не даю им волю.
Жду, когда Юра заснет, заговариваю его, чтобы не вспоминал то, что с ним произошло.
Остап засунул собственного внука в больницу за городом. В какую-то глухомань, где нормальных врачей не водится в принципе.
Когда Амир с Егором уехали, сидеть без дела я не могла. Как думала про малыша после операции, дурно становилось. Никогда бы себе не простила, если бы не успела. И страха не было, только дикое желание успеть. У меня были ориентиры, где искать Юру, а в остальном помог Володя и его связи. Общими усилиями удалось найти малыша.
Володя меня отговаривал. Но когда понял, что это все тщетно, отправил со своими людьми в путь. Сам
Если я что-то решила, меня не остановить, тем более если на кону жизни.
И хорошо, что я не медлила. Отсутствие квалифицированной помощи, могло стоить жизни Юре. Еще и страх, который малыш прячет, но который нарастал с каждой минутой пребывания в окружении чужих людей.
В том же поселке Остап держал и профессора с женой. Я успела. Точнее люди Володи, я в целях безопасности ждала снаружи. Но еще бы немного и некого было бы спасать.
Сейчас Михаил Иванович чувствует себя неплохо. Наша клиника не сильно пострадала, возгорание коснулось только двух помещений, так что профессора вместе со своей супругой сразу же привезли сюда. Мы убедились, что их здоровью ничего не угрожает и отпустили домой.
С Егором немного сложнее, он потерял много крови, но его состояние удалось стабилизировать.
Амиру досталось больше всего, его прооперировали, было внутреннее кровотечение, еще бы чуть-чуть и… не было бы Амира.
Это осознание больно бьет. Я не представляю мир, где его нет.
Страх его потерять был настолько сильным, что я сама удивилась.
Навестила его, держу на контроле состояние Амира. Слежу за Юрой. В общем я вся в хлопотах, но у них положительная динамика – это главное.
Чувствую – все налаживается.
Меня поддерживает Костик. Когда я не могу, он сидит с Юрой. И папа уже успел познакомиться с малышом, и они друг другу очень понравились. Это меня растрогало. Снова сдерживала слезы.
Что за сентиментальность во мне разыгралась?
Юрочка засыпает, я целую его, укрываю и покидаю палату. Чудо, что малыш не пострадал. Я когда его увидела, в той жуткой палате, покинутого и никому не нужного, сердце кровью обливалось, собственными руками хотелось Фролова придушить.
Правда он получил все сполна от собственной дочери. Остап сейчас находит в тюремной больнице. Ходить он больше не сможет, вот такой вот зигзаг судьбы. На него завели не одно уголовное дело, и калекой он отправится за решетку. Не надо быть провидцем, чтобы понять, как ему там будет.
Возможно, при должном лечении, Фролова бы можно было поставить на ноги. Только этого лечения нет. Счета арестованы. У него нет денег даже на приличного адвоката. Сомневаюсь, что он когда-то покинет стены тюрьмы.
Тая также находится под следствием. Но еще ее ждет психиатрическая экспертиза.
Жалко ли мне ее?
Нет.
Она погрязла в обмане. Уничтожила свою жизнь. Выздоровев, продолжала сидеть в инвалидной коляске. Она сама превратила свою жизнь в сущий кошмар. Что ее ждет дальше, мне без разницы.
Открываю дверь в палату Егора.
– Ты как? – смотрю на его бледное лицо.
Отмечаю, что сегодня он выглядит лучше. Идет на поправку.
Амир еще гораздо слабее. Почти не приходит в сознание. Постоянно спит. А если открывает глаза, то первым делом про меня, Юру и Костю спрашивает.