Бывшие. Я до сих пор люблю тебя

Черничная Даша

— Он вообще тебя не ревнует?

Я даже чаем давлюсь.

— Кто? Володя? С чему бы ему ревновать меня, Гер?

Сама мысль кажется дикой.

— Я страшно ревновал тебя, — произносит вкрадчиво.

— Тебе было едва за двадцать, — веду плечом. — Володе под сорок. Мы взрослые люди, которые доверяют друг другу. Не вижу ничего особенного в том, что он нормально относится ко всему и не устраивает сцен ревности.

— Я бы ревновал тебя и в пятьдесят, и, кажется, после смерти, — голос звучит глухо.

В глазах Германа пляшут огоньки

пламени свечей, а взгляд кажется завораживающим, манящим. Мое тело окутывает какое-то необъяснимое тепло, глупая душа, явно страдающая амнезией, тянется к мужчине. Накатывает забытое ощущение нужности, важности. Я даже не сразу нахожусь с ответом.

— Вот именно, что «бы», Титов. И тебе никто не запрещает ревновать Инессу в пятьдесят и даже после смерти.

По его лицу проходит тень.

— Я не буду ревновать Инессу.

— Почему?

— Потому что я не люблю ее.

Глава 12. Не одна

Тамила

Тринадцать лет назад

Я одна с месячным малышом.

Постоянно одна.

Герман то пропадает на работе, то едет к друзьям.

У меня все болит, на теле просто нет живого места.

— Ай! — шиплю тихо, пока Эми присасывается к груди.

Это очень больно. За первый месяц мы еще не особо пристыковались друг к другу, и грудное вскармливание для меня скорее пытка, нежели процесс единения с ребенком.

Дочь разгоняется, начинает причмокивать, закрывает глазки и засыпает.

Какое-то время держу ее на руках, а потом перекладываю в манеж. Сама же иду в ванную комнату, раздеваюсь, потому что одежда снова грязная. Смотрю на себя в отражение и не узнаю.

Это не я. Не двадцатилетняя девушка. Скорее уставшая от жизни женщина.

Я честно готовилась к материнству, смотрела кучу роликов, слушала педиатров и молодых мам, которые делились своим опытом, но все равно оказалась не готова к реальности.

Мое тело будто вовсе не мое — чужое, потрепанное жизнью, изможденное.

Быстро моюсь, переодеваюсь. О том, чтобы накраситься и приготовиться встречать мужа красивой, и речи быть не может. Вместо этого я занимаюсь рутиной: закинуть пеленки в стиралку, загрузить посудомойку, помыть чашки, которые простояли в раковине целый день, полить цветы.

Просыпается Эми и опять требует меня.

И снова круговорот.

Гера приходит, когда я просто валюсь с ног.

—

Привет, Тами, — чмокает меня в щеку.

Наклоняется и целует в лобик Эми.

— Здравствуй, дочка, — поднимает на меня виноватый взгляд. — Тами…

О нет.

— Что, Гер?

— У Васильева сегодня день рождения. Он приглашал нас.

— И что ты сказал? — спрашиваю нейтрально, скорее даже холодно, потому что ответ я знаю.

— Что приеду один. Сама понимаешь, он будет отмечать в клубе, ну куда нам с Эми в клуб?

То есть вариант всем остаться дома не рассматривался?

— Я сгоняю быстро и вернусь. Буквально на пару часов.

Муж убегает переодеваться, а я провожаю его взглядом.

Эми хнычет и снова зовет меня. Я сажусь на диван и прикладываю к груди свою новорожденную дочь. Откидываю голову назад, закрываю глаза и беззвучно плачу.

Он не сводит с меня взгляда. Буравит, цепляется за что-то внутри, не отпускает.

— Зачем ты мне говоришь это, Герман? У меня все прекрасно! Впервые за долгие годы я нашла мужчину, который уважает меня, понимает, не причиняет зла, принимает такой, какая я есть.

— Ты идеальна, Тамила. Не нужно прилагать усилий, чтобы принять тебя, — дергает бровью. — А вот все остальное больше похоже на какой-то пункт, который ты обязалась выполнить из своего списка и поставить галочку.

— Я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор, — поднимаюсь резко и направляюсь к выходу из кухни.

Чего он хочет добиться? Выбить почву у меня из-под ног? Столько лет прошло!.. Он не имеет права на комментарии по поводу моей личной жизни.

Взвинченная, иду по коридору. Не дохожу до зала, когда Герман берет меня за руку и разворачивает к себе:

— Тами, прости, — тянет меня к себе, но я не подпускаю его, выдергиваю руку.

— Ты не имеешь права, — произношу сдавленно.

Не знаю почему, но мне хочется разрыдаться.

— Не имею, Тамила. Прости, я зря сказал тебе…

— Вот именно.

— Просто я вижу, как он с тобой обращается, и мне хочется дать ему в рожу.

— И как же он со мной обращается?

— Будто ты антикварная мебель.

— Господи, Герман, прекрати! Я не хочу все это слушать. И знаешь что? У тебя был шанс сделать меня счастливой. Показать, как по-твоему нужно правильно любить женщину. И что? Ты просрал свой шанс, так что будь добр воздержаться от комментариев.

Титов с шумом выдыхает и трясет головой.

— Хорошо.

Возвращаемся в зал. Вымотанные, эмоционально уставшие.