Бывшие. Я до сих пор люблю тебя
Шрифт:
— Бабулечка, я все-все умею! Даже отличить вилку для лобстеров от вилки для улиток! Как раз пригодится мне во Франции!
— Не люблю улиток, — мама кривится, а мы с Эми смеемся.
— Лучше расскажи, кто еще с вами поедет и какая программа? — интересуется моя мама.
— Программа максимум! А поеду с папой и Инессой, — Эми кривится.
— Дочь!
— Мам! — в тон мне отвечает она. — Поверь, ее тошнит от меня ничуть не меньше, чем меня от нее. Это взаимно!
— Эмилия, ты становишься
Дочка неожиданно серьезнеет, перестает дурачиться.
— Если бы она нормально со мной общалась, я бы слова плохого о ней не сказала. Со мной даже дружить не надо, нужно просто обращаться по-человечески. А если она в открытую показывает мне, что я ей как кость в горле, то пусть готовится к тому, что я буду делать так же в ответ.
Отрезаю мясо и кладу кусок в рот, медленно пережевываю, размышляя, как бы потактичнее поднять эту тему с Германом. В принципе, мы уже неоднократно обсуждали напряженные отношения между Эми и Инессой, но все как-то не можем прийти к нейтралитету.
— Вообще, я хочу, чтобы мама с папой снова сошлись.
Кусок встает поперек горла, и я начинаю неистово кашлять. Папа давится водой и плюется ею.
— Да что происходит? — вопит мама.
Эми хлопает меня по спине, а папа вытирает мокрые усы.
— Я вот тоже не прочь узнать, что тут происходит! — говорю возмущенно и смотрю в глаза дочери.
— А что?! — она ведет плечом. — Я люблю и маму, и папу. Это нормально, когда ребенок хочет, чтобы родители были вместе.
Мама вздыхает и делает большой глоток из бокала, смотрит на меня устало:
— Не ты одна, Эми, этого хочешь.
— Мам! — вскрикиваю неожиданно громко. — Ну ты-то куда?! Зачем потакаешь Эмилии? У нас с Германом нормальные дружеские отношения, всех все устраивает. У него есть женщина, я тоже не одна. К чему вы сейчас ворошите прошлое?
Я сама не могу понять свою реакцию.
Внезапно мне становится… больно.
То ли это оттого, что ночью я почувствовала себя одиноко, то ли оттого, что в последнее время наши отношения с Германом будто бы изменились. Что-то незаметно, но сбоило.
Я срываюсь и выхожу на улицу. У родителей на участке прудик, и я иду к нему, сажусь на лавочку в тени плетущейся розы. Замираю, глядя на воду, а сама пытаюсь понять себя. Что происходит со мной? Откуда этот нервный срыв?
— Ты всегда уходила сюда, когда тебе было грустно, — говорит папа, садясь рядом со мной, и толкает меня плечом.
— Мне не грустно.
— А глаза почему на мокром месте?
И естественно, после этих слов из глаз срываются слезинки. Папа протягивает руку и стирает их, улыбается по-отечески.
— Ты любишь его?
— Кого? — ладно, я знаю, о ком он спрашивает.
—
— Нет, — отвечаю тихо, но папа почему-то кивает. — У нас есть прошлое, пусть и короткий, но брак. Дочь. Вы. Его родители. Он не чужой мне, но любовь… я не знаю, пап.
Он обнимает меня за плечи и притягивает ближе, укладывает себе на грудь, будто я не тридцатитрехлетняя взрослая женщина, а… просто его ребенок.
— Еще когда вы женились, я знал, что долго ваш брак не протянет. А если и протянет, то станет жалким подобием семьи.
— Почему же тогда ты не остановил меня?
— Как можно остановить танк? — смеется по-доброму. — Юношеская любовь — страшная сила. Да и ты должна была сама пройти через это все. Ты бы никогда не поверила моим доводам.
— Да, наверное. Пап, я не жалею, что вышла замуж. Этот брак, он просто был…
Не могу подобрать слов.
— Не вовремя.
— Рано, — киваю. — Мы были не готовы.
— Я понимаю, дочь, — поднимается, гладит меня по голове. — Просто помни, что настоящие любовные истории никогда не заканчиваются.
Папа уходит, а я задумчиво провожаю его взглядом.
Глава 8. Ничего предосудительного
Тамила
— Тамила, к вам посетитель, — мнется в дверях моя помощница Валя.
Заглядываю в блокнот.
— Хм… странно. Я сегодня никого не жду.
— Да, у вас на сегодня нет встреч в календаре, — тут же кивает она.
— Очень интересно, — откладываю в сторону планшет. — Посетитель представился?
— Да собственно, ему и не нужно представляться, — виновато улыбается девушка. — Это ваш муж.
— Кто-о? — чуть не переворачиваю на себя чашку с кофе.
Помощница краснеет, глаза вот-вот из орбит вылезут от смущения.
— Я имею в виду бывший. Это ваш бывший муж. Герман Игнатьевич.
— Герман? — переспрашиваю ошарашенно.
Титов никогда не приходил ко мне на работу, тем более без предупреждения. Конечно, кроме тех случаев, когда у меня бывают выставки, — я всегда направляю ему приглашение.
Семья Титовых уважаемая в городе, а еще богатая. Титовы постоянно приобретают работы в моей галерее.
— Проводи его ко мне, — киваю помощнице, и та сбегает.
Я разбираю завалы на своем столе. Тут каталоги, буклеты, документация. Когда у меня вовсю кипит работа, я не особо слежу за порядком.
— Привет! — Титов появляется на пороге.
Как всегда, одет с иголочки, благоухает и с вежливой улыбкой на лице.
— Добрый день, Герман. Чему обязана? Что-то с Эмилией? Или с поездкой? — засыпаю его вопросами, потому что его появление правда удивляет меня.