Бывшие. Я тебя отпускаю
Шрифт:
— Я не готова простить.
— Вот, уже больше похоже на правду. У тебя впереди вся жизнь, чтобы испытывать его на прочность, — улыбается.
— Как так получилось, что ты стала болеть за другую команду? — складываю руки на груди.
— Просто посмотрела на вас.
— Вас?
— Вас. На тебя. Него. Сашку и Женю. Всех вместе. Вы не семья, но и не чужие друг другу. Тебе дорога его дочь, а ему был дорог Сашка еще до того, как он узнал правду об отцовстве. Вы проводили время вдвоем с Никитой.
— Мы цапались! —
— Как и все пары.
Выдыхаю.
— Просто подумай об этом, Инга. Я не даю тебе инструкцию «как надо», просто не руби сгоряча.
Празднование продолжается. Детвора шумно обсуждает что-то, Женя вертится вокруг Сашки. У моего сына спрашивают шепотом:
— Это твой отец? Крутой!
— Не, — отмахивается Саша и кидает озадаченный взгляд на Никиту. — Это мамин друг.
А сам смотрит на него, разрывая мне душу на куски.
Никита отходит ответить на звонок, мой сын провожает его жадным взглядом. Прикладываю ладони к пылающим щекам. К горлу подкатывает ком. Становится не по себе, и я выхожу на улицу, хватаю ртом свежий весенний воздух.
Прислоняюсь спиной к стене и дышу. Хочется от души проораться, но тут семейное кафе, где сидят счастливые дети. Орать — явно не про это место.
— Инга? — Никита подходит ко мне и накидывает на плечи весеннюю куртку. — Тебе плохо?
— Голова закружилась, — отмахиваюсь.
— Давай я отвезу тебя домой? Тем более тут совсем недалеко, а Матильда Адамовна останется за старшую.
— Спасибо, но мне уже лучше. Правда. И насчет дома, — вытаскиваю из кармана связку ключей, — сегодня утром мы съехали. Спасибо тебе, что позволил нам там пожить.
Он даже денег не взял. Отказался. Перевел всю сумму мне обратно на карту и пригрозил, что, если я кину ее еще раз, вернет в трехкратном размере.
Никита машинально забирает у меня ключи и взвешивает их в руке.
— Значит, это все? — спрашивает подавленно.
— Таков был уговор, — веду плечом.
Никита хмурится, я вижу, как куча эмоций сменяется на его лице.
— Инга, я прошу, не забирай у меня сына. Я хочу наладить с ним отношения. Пожалуйста, не исчезай, — неожиданно хватает меня за руки и сжимает их. — Я не хочу потерять тебя.
— При чем тут я? — голос подводит.
Никита смотрит на меня прожигающим взглядом, перекладывает руку мне на лицо и сжимает подбородок:
— Ты знаешь, при чем, — произносит уверенно. — Ты появилась в моей жизни и изменила ее, изменила меня. Неужели думаешь, что я буду смотреть со стороны, как ты уходишь с нашим сыном, и ничего не сделаю?
Оглаживает скулу, губу. Слишком нежно, даже целомудренно.
— Я не запрещаю тебе общаться с Сашей, — бормочу, пытаясь осознать это все.
— Мне нужны вы оба, как ты не понимаешь? Он и ты. Я уже не смогу без вас. Мы с Женькой не сможем.
— Так нечестно! — выпаливаю, и мигом
— Да-да, Разина. Она любит тебя не меньше, чем ты ее.
Всхлипываю:
— Замолчи, пожалуйста, замолчи.
— Нет, — произносит уверенно. — Кто-то должен это сказать. Инга, я люблю тебя. Женя любит тебя, Сашку. Я люблю своего сына. Твою мать, Инга, все пиздец как запутано, но впервые в жизни я ощущаю себя по-настоящему живым. Я чувствую твои эмоции, вижу, как ты реагируешь на меня. Не ври, что я безразличен тебе.
— Никита, мы не можем быть вместе, это противоестественно, ненормально, и я не готова простить тебя.
— Ты простишь, — он кивает и притягивает меня к себе за талию. — Простишь, детка. Я сделаю все для этого. Об одном прошу: не убегай и не забирай у меня моего сына.
По моим щекам текут слезы, я вижу, как Никита смотрит на меня тяжелым взглядом, будто вся ноша мира лежит на его плечах. Я чувствую, что он хочет изменить это. Верю в то, что он желал бы стать тем, кто облегчит мою жизнь и больше не будет усложнять. Он постарается вернуть ту улыбающуюся девчонку, которая роняла книги в библиотеке. Чтобы дальше без слез и боли, без разочарований.
Я вижу, как ему хочется сказать мне многое, как он подбирает новые слова, но ни одно из них не успевает произнести вслух, потому что за его спиной раздается ломкое:
— Так вот ты какой. Папка.
Никита оборачивается, и мы смотрим на нашего сына.
Сашка глядит на Ника с презрением. И я не могу его винить за это.
— Я боялся, что это ты, — говорит тихо, но твердо. — Черт, как же я боялся этого.
— Саш, — выхожу вперед и пытаюсь успокоить его, — давай поговорим.
— А ты? — Саша переводит взгляд на меня, и я ежусь от злости, которой он пропитан. — Вот так легко возьмешь и простишь?
Я реву, сын разворачивается и убегает, а следом за ним и Никита.
Глава 40
Никита
Сашка несется с такой скоростью, что я едва поспеваю за ним. Лечу чисто на адреналине. Тело после аварии еще не очень хорошо слушается, но я стараюсь вообще не обращать внимания на боль и тяжесть в ногах.
У входа в парк догоняю сына, хватаю за куртку, чтобы не вывернулся.
Держу что есть силы и прижимаю к себе.
Он как звереныш вырывается, сыплет проклятиями и матами. Игнорирую все. Пусть, сейчас он имеет право на любой выход эмоций, даже такой.
Я не знаю, сколько проходит времени, пока мы препираемся. Проходящие мимо люди притормаживают, но как только слышат из уст Сашки «гребаный папаша» и «ненавижу тебя за то, что ты так поступил с матерью», уходят, поняв, что это семейная разборка.
— Все, — прижимаю его к себе изо всех сил. — Все, Саш.