Бывших не бывает
Шрифт:
Глава 2
Конец ноября 1125 г. Окрестности Ратного
Остаток обеда прошёл в молчании. Ни отцу Меркурию, ни Харитоше разговаривать больше не хотелось. Каждый занялся своими мыслями. А вокруг кипела обычная для короткого привала суета. Кто-то поудобнее перекладывал груз на санях, кто-то, как и они, доедал немудрящую походную еду, кто-то куда-то шёл, кто-то просто болтал с соседями, наслаждаясь тем, что монотонное однообразие дорожной жизни на время отступило. Но отец Меркурий не мог отделаться от ощущения, что на этот раз все происходит не так, как обычно. Сегодня над всей этой мирной и уже
Напряжение и впрямь висело в воздухе, вот только ощутить его мог лишь тот, кто, как отец Меркурий, привык ходить по грани между жизнью и смертью, и поэтому подмечающий мелкие, на первый взгляд незаметные детали. Ставший уже привычным походный порядок поменялся. Зачем-то перегнали скотину в голову колонны. Взрослые ратники во главе с десятником Егором заняли место передового дозора, а Младшая стража в полном составе оттянулась в хвост обоза. Отроки торопливо седлали заводных коней, проверяли оружие, ослабляли ремни щитов, чтобы мгновенно можно было перебросить их со спины на руку. Все это слишком походило на то, что Младшая стража готовилась к бою. Но с кем – на последнем коротком переходе до своего села? И в то же время за обоз – это тоже бросилось ему в глаза – никто как будто особо и не опасался, во всяком случае, видимых мер по его охране не предпринимали.
Впрочем, обозники поопытнее тоже не могли не заметить всех этих приготовлений. Отец Меркурий видел, что возницы, как бы невзначай, старались переложить поклажу так, чтобы она прикрывала спину, доставали из-под соломы кто тяжёлый боевой нож, кто топор, кто кистень и укладывали их так, чтобы оружие не бросалось в глаза, но находилось под рукой. Глядя на старших товарищей, зашевелились и те, кто помоложе. Но вопросов никто не задавал, и особо озабоченными люди не выглядели. Возможно, потому, что за время пути боярич Михаил и десятник Егор успели приучить всех к частым и внезапным учениям. Делалось это при полном одобрении хозяина обоза купца Никифора.
Отроки Младшей стражи по очереди то устраивали засады на обоз, то обороняли его, то под руководством егоровых ратников учились нападать на него в конном строю, то отбивать «захваченный» обоз, и так до бесконечности. Фантазия боярича, наставника Стерва, десятника Егора и его ратников не знала границ. Да и сам Никифор, его компаньон купец Григорий, ехавший вместе с женой навестить сына и племянника, обучавшихся в Академии, и сопровождавший их не то друг, не то родич воин Путята, боярин Фёдор и приказчик Никифора Осьма, спасаясь от дорожного однообразия, с удовольствием приняли участие в такой забаве и внесли свою лепту в общее дело. Доставалось во время этих учений всем, и если немногие ратнинские обозники относились к подобному времяпрепровождению с ворчливым пониманием, то работники Никифора поначалу попробовали лаяться.
Отец Меркурий не мог без улыбки вспоминать, как старшина Никифоровых возчиков, ражий детина огненно-рыжей масти, носящий звучную кличку Огузок, попытался оспорить приказ о проведении учения. Старшина ратнинских обозников – тот самый Илья, про которого с таким воодушевлением рассказывал Харитоша, по всей видимости, не внушал Огузку никакого уважения. Когда невысокий и хлипкий на вид Илья подошел к нему на привале, то встретил только презрительную ухмылку. Впрочем, говорил старшина
– Ты тут за старшего в обозе-то состоишь? – Илья деловито выставил вперед свою бороду, чуть не уперевшись ею в обширный живот своего собеседника. – Ну так тогда своих упреди, что боярич Михайла, сотник Младшей стражи повелел нынче учения провести. А потому не пугайтесь – на переходе наши отроки воинскому делу учиться станут – одни из засады на обоз как будто бы нападать, а другие оборонять его, значит. Учатся отроки наши всерьез и шутковать не приучены, а потому и нам нельзя ворон ловить. Убить до смерти не убьют, а огрести можете знатно – был у нас тут один случай… Хмм… Ну да, – перебил сам себя на полуслове Илья, хотя Меркурию показалось, что еще чуть-чуть, и тот собьется с назидательного тона и начнет что-то рассказывать. – Где они засаду учинят – нам неведомо, так что смотрите в оба: по моей али боярича команде сани в круг, если дорога позволит, а сами за поклажу схоронитесь и снасть воинскую под рукой держите, будто и в самом деле тати насели. Сейчас я тебе всё в подробностях обскажу, чего делать надобно…
На этих словах Огузок возмущенно перебил Илью:
– Еще чего! Ежели тебе, дядя, с сопляками в игрушки играть не надоело, так играй, а нам недосуг! У нас дело торговое, а не дурь всякая, – упёр он совершенно по-бабски руки в боки, радуясь поводу утереть нос «лесовикам чумазым», о которых восхищённо гудел весь Туров. – Да и чего тут ты командовать взялся? Я не твоему бояричу служу, не ему подряжался, а хозяину своему – купцу Никифору Палычу. Вот ежели он мне чего скажет, так я сделаю, а ты, дядя, с нами по одной дороге идёшь и только, и чего вы там вытворять – ворон смешить собрались, мне до лампады!
– Да, не зря тебя Огузком прозвали, как я погляжу, – усмехнулся в густую бороду не оробевший от такого напора Илья. – На чём сидишь – тем и думаешь. Ты куда едешь, понял? Нет? Ну так наши отроки-то засаду уже, поди устроили, и коли не желаешь, чтоб тебя и твоих обозников кнутами поучили, либо меня послушай по-хорошему, либо иди к хозяину, коль охота. Не пожалей только потом – я тебя упредил…
– Не твоя забота, дядя! – казалось, Огузок от сознания собственной значимости заулыбался даже тем местом, в честь которого получил своё звучное прозвище. – И пойду! Никифор Павлович – муж смысленный и враз на ваши игрушки укорот сыщет!
– Лети, голубь! А я отсюда посмотрю, – хмыкнул ему вслед Илья.
Огузок, не утруждая себя больше разговором, с важным видом направился к саням, на которых ехал Никифор. Дойдя до места, он, не ломая шапки, нарочито громогласно обратился к купцу, как раз вылезшему из саней размять ноги:
– Что ж это делается, Никифор Палыч?! Лесовики чумазые, мало того что, как дети малые, в игрушки играть взялись, так и нам с ними ихней дурью маяться велят! Учиться они вздумали! Лошадей напугают, товар перепортят! – Рыжий возчик размахивал руками и орал так, что его услышал бы даже глухой.
– В чем дело, Огузок? – недовольно дёрнул щекой купец, однако рыжий скандалист, упиваясь всеобщим вниманием, не заметил столь явно выраженного недовольства собственного начальства.
– Так, Никифор Палыч, пришёл тут ко мне обозный старшина этих вот, – мотнул он головой куда-то в сторону, – и говорит, мол, одни сопляки сейчас обоз охранять учиться станут, а другие нападать на него, так что ты смотри мою команду слушай. Нет, каково, а? Из-под ёлки вылезли, а торговых людей с обозом ходить учить берутся! Ты им скажи, что недосуг нам, торговым людям…