Бывших учителей не бывает, или Перевоспитаю всех!
Шрифт:
– Госпожа, это совсем скверно, – она качнула головой по направлению к отгороженной стойке, за которой скрывалась кухня. – В подсобке почти стухшие овощи, мешок муки, да и не мука это, а так, сор какой-то. Надоть что-то делать, они ж махонькие, их кормить надо.
Надо, конечно надо.
– Как думаешь, если прижать Ониэра к стенке, он выдаст продовольствие хотя бы на неделю?
Старушка пожевала губы и ответила медленно, будто подбирая каждое слово:
– Не уверена в успехе этой затеи, но попытаться стоит.
На том и порешили. Мне нужно было возвращаться,
Вистера, немного помявшись, попросила её оставить здесь, сказала, что постарается что-то приготовить из имеющихся продуктов. Я не возражала, Зак тоже, а остальных наставников мы так и не увидели. Похоже, они очень любят поспать.
Всё, происходящее в приюте, навевало на меня беспросветное уныние. Дети, полуголодные, полураздетые, предоставленные сами себе, Зак, считающий почти всё это нормой… Почему всё так плохо? Или плохо только для меня, для остальных же картина почти привычна?
На фоне всего этого, даже всплывшее воспоминание настоящей Аннэт немного поблёкло и не казалось уже таким животрепещущим.
В карету мы сели молча. Каждый думал о своём, и только отъехав на приличное расстояние, Саймон заговорил:
– А вы, госпожа Аннэт, имеете неплохой успех, среди молодых людей, – смысл сказанного, поняла не сразу, и только потом оторвала взгляд от проплывающего за окном пейзажа и с удивлением воззрилась на вконец обнаглевшего охранника.
Мужчина смотрел на меня со…злостью. Она тлела угольками в глубине глаз, выгибала в ироничной улыбке губы, заставляла сжимать руки в кулаки… Отмечая каждую деталь, я всё больше недоумевала. Что это? Он пытается ужалить меня, дав странную оценку всего лишь по одному эпизоду?
– Считаете, что компрометировать замужнюю даму имеете право только вы? – не осталась в долгу и ужалила в ответ.
Хотелось крикнуть: «Да что с тобой не так?». Но я промолчала.
Борьба взглядами длилась слишком долго, и я не выдержала первой – отвернулась к окну и сделала вид, что нахожусь в карете одна. По прибытии в поместье, не приняла руку Саймона, когда он подал её, чтобы помочь спуститься, спрыгнула сама. И спешным шагом направилась в дом, где меня встретила сияющая Лили. Глаза девушки светились от счастья, и было понятно, что бедняжка впервые за последние дни нормально выспалась, а не проплакала всю ночь напролёт.
– Доброго утра, госпожа Аннэт, завтрак накрыт, – она поклонилась.
– А дети проснулись?
– Да, и их уже накормили, простите, Рози решила, что негоже детям голодать и ждать вас, – девушка выглядела виноватой, но я отмахнулась.
Повариха – замечательная женщина, раз решилась на такой шаг, не испрашивая ничьего дозволения.
– Замечательно, вы всё правильно сделали, передай Рози, что я ей очень благодарна, – замерла на месте и спросила: – А где сейчас мистер Саташи?
– Так у себя в кабинете, – Лили ещё раз поклонилась и я уже в спину мне крикнула, – госпожа, а как же завтрак?
– Потом, всё потом, – вновь отмахнулась.
У меня после приюта кусок в горло не лез. Мне тут, понимаешь ли,
Стучать в дверь я не стала, распахнула её сразу, что очень не понравилось Ониэру. Мужчина нахмурился и уже приготовился прочитать мне нотацию на тему стука в чужую комнату и правилах приличия, ещё бы сюда приплёл, уверена, и границы разумного, о которых что он, что муженёк, так пекутся, но заметив мой взгляд, резко передумал. Вообще, будто бы сжался и втянул голову в плечи. А после залебезил:
– Доброе утро, госпожа, чем обязан?
Скопившаяся злость требовала выхода. Мне надоело притворяться недалёкой глупышкой в угоду местным шовинистам. Сейчас дело касается не меня вовсе, а детей, которым я обязана помочь:
– Доброе утро, – от вежливости всё же не отказалась, – мистер Саташи, мне нужно, чтобы вы выделили продовольствие для приюта. Я не прошу у вас денег, власти и прочей чепухи, за которую вы так держитесь. Мне нужно, чтобы дети были сыты.
Всё это я выпалила на одном дыхании, и к концу моей фразы, глаза управляющего уже были похожи на два огромных блюдца. Ещё мгновение и лицо его покрылось багровыми пятнами, а губы затряслись, не иначе, как от возмущения. Он медленно встал из-за стола и произнёс:
– Позвольте, госпожа, я…
– Не позволю, мистер Саташи, – грубо прервала его и сделала пару шагов, оказавшись близко к его столу. – Вы сейчас же отдадите необходимые распоряжения и отправите продукты в приют. Всё. На этом точка, – перевела дыхание и добавила: – Ах, да, если вам так хочется нажаловаться герцогу, то я не возражаю. Жалуйтесь. Я не нашла в учётных книгах никаких доказательств, но что-то мне подсказывает, что трость, украшенную драгоценными камнями очень сложно приобрести на жалованье управляющего.
Красные пятна на мужском лице сменились мертвенной бледность, но спустя мгновение вернулись вновь. Ониэр едва ли не запыхтел от возмущения:
– Да на что вы намекаете?! – взвизгнул, словно поросёнок. – Я верой и правдой служу роду Уилбургов целых тридцать лет, а вы... Вы…
Холодная улыбка коснулась моих губ:
– А я вошла в этот род, в качестве супруги. Не любовницы, прошу заметить. И какие бы не были отношения между мной и мужем, сомневаюсь, что в иерархической лестнице этого мира вы стоите выше меня.
Определённо, у Ониэра ещё было много слов в своё оправдание, но, видимо, чувство самосохранения у него тоже имелось. Он смахнул со лба капельки пота и подозрительно покладисто произнёс:
– Хорошо, я отправлю продукты в приют.
Мне его покладистость совсем не понравилась, поэтому я прищурилась и поставила его в известность:
– Я лично проверю провиант перед отправкой.
Ни один мускул не дрогнул на лице управляющего и он вновь согласился:
– Хорошо.
Я постояла так ещё немного, а потом развернулась и вышла вон. Несмотря на то, что разговор стоил мне приличного количества потраченных нервных клеток, я была собой довольна. Даже настроение, испорченное одним невозможно наглым охранником, взметнулось до небывалых высот.