Бывший. Ты будешь моей
Шрифт:
Смотрит так, что хочется кинуться ему на шею и прошептать в губы: «О тебе… мечтаю»
Отставляю бокал с вином. Вроде выпила всего два глотка, а уже думаю какую-то ерунду!
– Я… - начинаю и задумываюсь. – Если честно, всю жизнь мечтала покататься на лошадях. Но ни разу не было возможности…
– Я тебя услышал… - кивает Наварский, рассматривая меня медленно.
Скользит взглядом по моему лицу, задерживается на губах. Смотрит так, будто ласкает их. А у меня дыхание сбивается, как будто он, правда, целует меня… Вцепляюсь руками
Медленно сглатываю, открываю рот, чтобы что-то сказать, но ничего, как назло, не приходит в голову.
– А… а ты о чем мечтаешь? – выпаливаю, думая, что тем самым разбавляю это искрящее молчание между нами.
Только когда вижу его еще более горячий взгляд, понимаю, что не тот, ох, не тот вопрос я задала!
– О чем я мечтаю? – медленно спрашивает он, не сводя с меня немигающего взгляда.
Коротко киваю.
– Ну, да, если бы ты не отдал свое желание Даше, то что бы загадал?
Прикусываю язык, чтобы замолчать. Надо бежать к себе и ложиться спать, а не… не вот это всё!
Наварский молчит. Рассматривает меня так, что мурашки по коже бегают табунами!
– Ладно, я пойду… - тихо говорю.
Откладываю плед и встаю. Не успеваю сделать шаг, как сильные пальцы обхватывают мое запястье и тянут, мягко, но требовательно.
– Что ты делаешь? – шепчу, облизывая пересохшие губы. – Я… Поздно уже… Я, правда, лучше пойду…
Но Наварский как будто не слышит меня. Тянет меня к себе. А я, как под гипнозом, делаю шаг в его сторону.
Горячие ладони ложатся на талию. Кажется, прожигают сквозь тонкую ткань, заставляя кожу пылать.
Он медленно, с нажимом ведет ладонями вниз, стискивает мои бедра.
– Не надо… - шепчу так тихо, что самой еле слышно.
Кладу ладони на его сильные руки, будто хочу остановить. Но, если честно, то останавливать я его не хочу. Или хочу?
Мысли путаются, поэтому ответ на этот вопрос мне самой неясен.
Ясно лишь одно, мне хочется… хотя бы один малюсенький поцелуй…
Наварский притягивает меня ближе. Стою между его широко расставленных ног. Упираюсь ладонями в его плечи, чтобы не потерять равновесие и не упасть на него. Он приближает голову ко мне и целует меня в живот через тонкую ткань ночной рубашки и халатика.
Вздрагиваю. Внизу живота скручивается тугая пружина, чувствую неправильное желание.
Ведет губами выше, прикусывает через ткань мой затвердевший сосок. Охаю и закусываю губу.
Оглаживает мои ягодицы, ныряет руками под ночную рубашку, обжигает своими горячими ладонями чувствительную кожу и стискивает. Всхлипываю. Что же он со мной делает? Как у него получается так на меня влиять?
Потом он ведет одной ладонью выше, зарывается пятерней в мои волосы и рывком притягивает меня к себе. Целует жадно, глубоко. Задыхаюсь, дрожу, глухо стону ему в губы. Вместо того, чтобы оттолкнуть, обвиваю его сильную шею руками и отдаюсь этому сумасшедшему поцелую.
А он такой,
54
Алиса
Наварский прижимает мои бедра к своим. И я чувствую просто огромный, каменный бугор в области его ширинки.
– Глеб… - шепчу ему в губы и немного отстраняюсь, смотря ему в глаза.
– Какая же ты сладкая, девочка моя, - хрипло шепчет он мне.
В глазах – огонь, просто пожар! Дрожу в его руках, продолжая обнимать его за плечи и внимательно смотря в глаза. На языке вертится куча вопросов, но я не решаюсь озвучить ни один из них.
Наварский подносит руку к моему лицу и нежно, невесомо заправляет локон за ушко. Прикрываю глаза от этой нежности и от мурашек, которые вызывают у меня его прикосновения.
– Какая ты обалденная, - продолжает он шептать, опаляя горячим дыханием мой висок.
И мне так хорошо в этот момент, здесь, в его объятиях.
– Лучше беги, пока я тебя отпускаю, - хрипло шепчет мне на ухо, обхватывая губами мою мочку и слегка ее прикусывая. – Потом будет поздно…
Как будто это так просто – взять и убежать. Мое тело просто плавится в его руках, от каждого его прикосновения и поцелуя…
– Мама… - доносится ко мне, как в тумане, голос моей дочери.
Вздрагиваю и распахиваю глаза. Встречаюсь взглядом с потемневшими, затуманенными желанием глазами.
– Мама! – это Даша зовет меня из своей комнаты.
Дергаюсь в руках Наварского. Он отпускает.
Поспешно запахиваю халатик. Чувствую, что мои щеки просто пылают. Не оглядываясь, бегу на второй этаж. Тихо захожу в комнату к Дашуле. Она сидит в темноте на кровати и говорит:
– Мамочка, это ты?
– Я, моя хорошая…
– Я испугалась. Можно я с тобой лягу спать? – шепчет моя малышка.
– Если хочешь, я с тобой лягу… - предлагаю.
– Да, хочу.
Ложусь рядом с доченькой, обнимаю ее, глажу по спинке. Она тут же засыпает. А я еще какое-то время не могу себя заставить уснуть. Перед глазами Наварский, горячий, голодный и такой крышесносный.
Его хриплое предупреждение: «Лучше беги, пока я тебя отпускаю. Потом будет поздно…»
Что он имел в виду? Это остается загадкой. И я не настолько смелая, что бы это у него спрашивать.
Кое-как засыпаю, и, кажется, проходит всего час, не больше, как меня будит Даша.
– Мамочка, вставай! Доброе утро! Пошли к папе!
Она спрыгивает с кровати и подбегает к окну. Забирается на широкий подоконник, на котором разложены подушки, и заворожено смотрит в окно. Там кружит снег крупными хлопьями. В доме тепло и уютно. И, если честно, здесь настолько восхитительно, что я, была бы моя воля, никуда отсюда не уехала до весны!