Царь Горохова

Касмасова Лилия

– Пипин… это который в вине… – заметил один из мужчин.

– В пиве, – сказал Мерлин. – И пошлите кого-нибудь за лягушей. Он во дворце?

Или он сказал не «лягушей», а «лягушем» – если уж это «он», а не «она»? Кличка, что ли…

– Где же ему быть, со своего чердака не вылазит, – сказала девушка.

Мерлин сказал:

– Пусть явится в королевские покои немедленно. Ну, бегом за ним.

Служанка ринулась из кухни, и я быстро шагнула за широкую дверную створку. Она, топоча каблуками,

пробежала мимо и не заметила меня.

– А король-то где? – вкрадчиво спросила повариха. – Какой он?

Я затаилась за створкой, не дыша.

– Вечером увидите, – сказал Мерлин. – И наймите дополнительно людей из деревни на сегодня.

– Хорошо, – сказала сухощавая женщина. – Я пошлю кого-нибудь спросить в Малые Гульфы.

Забавное название.

Похоже, эта женщина главная над слугами.

Мерлин спросил:

– С чем пирожки?

– С яблоками и грушами, – ответила повариха.

– Вкусно, – прочавкал Мерлин.

Я тихонько выглянула из-за створки: стоит и жует около подноса с пирожками. Я проглотила слюну. Хоть бы мне взял тоже – умираю с голоду. Жаль, он велел не высовываться. А может, высунуться? Я же король – дворец мой, кухня моя, и, значит, все эти пирожки тоже мои. Могу взять, даже не спрашивая. Впрочем, Мерлин тоже не спрашивает. Кто тут у них главнее – король или друид?

Задняя дверь вдруг распахнулась, и на кухню влетел тот голый мужик со шлемом, с криком:

– Там Мерлин приперся!

Он споткнулся о корзины с овощами и полетел вперед. Растянулся на полу – головой у башмаков Мерлина. Шлем улетел под стол. Мужик поднял голову на Мерлина:

– О! И тут вы…

Оглянулся, схватил лист салата и, прикрываясь им, поднялся и в полусогнутом виде пробежал к стулу, где лежала одежда.

Все захихикали. Мужик обвел компаньонов взглядом:

– Но я все равно весь дворец кругом обежал.

– Молодец, – сказал Мерлин. – Но будь добр, в следующий раз играй на деньги. Тем более что с сегодняшнего дня жалованье будет прежнее, полное.

– Да? – обрадовался мужик, прикрываясь уже кожаным жилетом.

– Вот это справедливо! – расплылась повариха в улыбке и с укором поглядела на темно-синюю коллегу.

– И наденьте-ка все форму, – сказал Мерлин. – Что за разброд. Одна мадам Кастель в рабочем платье, – Мерлин кивнул на Идиту. – Правда… вроде ты всегда еще носила с ним белый воротник…

– Он… тут, в шкафу. Я чтобы не пачкать не надела… – разволновалась Идита и вдруг быстрым шагом направилась к выходу.

Я снова спряталась за дверь, Идита прошла несколько шагов, открыла какую-то скрипящую дверь, чем-то пошуршала, снова скрипнула дверцей и вернулась в кухню. Теперь на Идите сиял белизной похожий на матросский воротник. Я выглянула – невдалеке стену коридора подпирал громадный шкаф.

Идита

на кухне сказала:

– У нас и платьев для горничных имеется запас. Так что нарядим и всех дополнительных слуг в форму.

– Прекрасно, – сказал Мерлин, взял еще один пирожок и пошел к двери.

Я отпрянула от двери и побежала в прежнее укрытие за угол. Ну вот, вспомнил, что я голодная. Милый старикан все же.

Двери кухни с грохотом захлопнулись, потом Мерлин выглянул из-за угла и сказал мне:

– Идем.

Он развернулся и быстро зашагал мимо закрытой теперь кухни по узкому коридору. Я нагнала его. Он показал на каменную винтовую лестницу в конце коридора:

– Тут будет ближе. – И откусил пирожок, который был у него в руке. Вот эгоист.

– Мне тоже есть хочется, – сказала я.

Мерлин кивнул:

– Велишь Лягушу подать тебе закуску.

Я вздохнула – ладно, потерплю еще.

– Лягуш? Это кличка? – спросила я.

– Фамилия. Ля – Гуш. Ля – потому что дворянин.

– А!

Смешная дворянская фамилия. Де Гузу под стать.

– Ля Гуш – королевский секретарь и камердинер, – сказал Мерлин. – А на такие должности только дворян берут.

14

По каменным неровным ступеням мы поднялись на второй этаж. Прошли по коридору и свернули в галерею с окнами по одну сторону и дверьми – по другую. В галерее тоже было пыльно, валялись несколько сломанных стульев и черепки разбитой фарфоровой вазы.

На стенах висели аляповато написанные портреты королей, а между окон на небольших постаментах-столбиках стояли их бюстики и статуэтки. Я спросила, кто из них Пипин.

– Э-э, – задумался Мерлин и показал на статуэтку: – Вон этот, с гусем.

– С гусем? – удивилась я, подходя к узкому постамент-колонне у окна, на котором белая фигурка длинного человечка кормила гуся травкой. Причем гусь – улыбался!

– У него роман с пастушкой был. Она в честь короля даже гуся назвала. Там внизу написано.

Я наклонилась к скульптурке. На основании были выдолблено: «Пипин и Пипин». По крайней мере, у моего гольштанского предка было чувство юмора.

Мерлин уже открывал высоченные двери на другой стороне:

– Ну, вот твое жилище.

Я прошла следом за ним в большую залу с камином, зеркалами, диванами, диванчиками, столиками – комнатой это не назовешь, сюда поместилась бы вся наша с родителями тридцатитрехметровая квартирка. Два раза. Хотя если учитывать высоту потолка… то все четыре. За окном виднелась белая баллюстрада балкона, а за ней, на горизонте – блестело под солнцем море.

– Тут приемная, – сказал Мерлин, потом показал рукой на дверь слева, за камином: – Там кабинет. А там, – он махнул вправо, – одевальня, спальня и умывальня.