Царь нигилистов 2

Волховский Олег

— Как он тогда попал в нашу компанию?

— Он внук героя Отечественной войны, Павла Федоровича Козлова. Дедушка очень к нему благоволил. И Козловы в родстве с Лермонтовыми. Правда, дальнем.

— Это запомню, — кивнул Саша.

— Володя Барятинский, — продолжил Никса, — сын князя Анатолия Барятинского. Володя мой ровесник.

Князей Барятинских оказалось еще двое: двенадцатилетний Саша и еще один, тоже Саша, но с другим отчеством, десяти лет.

— Как ты их не путаешь! — восхитился Саша. — Их еще всех зовут одинаково!

Далее

следовал Федя Опочинин двенадцати лет. Саша попытался запомнить его по особой примете — отсутствию титула, какой-то уж совсем утонченной красоте и оригинальной фамилии. Как раз на нем было самое время опочить.

— Вот этого ты точно запомнишь, — беспощадно продолжил Никса. — Яков Ламберт, сын графа Иосифа Ламберта. Яша очень умный, почти как ты. И любит пошутить.

Следующим был Сашин ровесник Миша Толстой. Да, граф. Нет, не сын писателя. Ни Льва Николаевича, ни Алексея Константиновича. Но из того же рода. Зато его родители — друзья Тютчева.

— И наконец, оркестр играет туш! — продолжил Никса. — Владетельный князь Мегрелии Нико Дадиани. Иначе Николай Первый. Одиннадцати лет.

— Да, этого ни с кем ни спутаешь, — заключил Саша, разглядывая фото черноволосого грузинского мальчика. — Но по возрасту его надо, скорее, в друзья к Володьке.

— Так они и дружат, — сказал Никса. — У него еще есть младший брат Андрей. Ему скоро восемь.

Саша вернулся к началу альбома и попытался вспомнить всех. Получалось не очень, то и дело приходилось переспрашивать Никсу.

Потом еще и еще раз. Наконец, брат устроил экзамен. Саша ответил. Кажется, сносно.

Но беспокойство не проходило. А если они вспомнят какой-нибудь эпизод, только им известную деталь, событие или историю? Что он будет отвечать?

Глава 16

Саша успел забежать к себе за подарком.

— Александр Александрович, вы подпишите от кого, — подсказал Гогель. — Подарки на стол складывают.

Минут десять Саша потратил на украшение самолетных крыльев надписью: «От Саши», панически боясь поставить кляксу.

Но обошлось.

Гости собрались в столовой Фермерского дворца, где в июле был семейный ужин с участием дяди Кости и шкодливого Николы. Последний присутствовал. Константин Николаевич, понятно, — тоже.

Обеденный стол был раздвинут на максимальную длину, и в центре его красовался трехэтажный белый торт с пятнадцатью темно-желтыми свечами. Они неровно горели и благоухали воском и медом.

Для подарков был отведен отдельный стол. Саша скоромно пристроил свой набор самолетов рядом с подарочной горой высотой метра этак в полтора. Возвышенность состояла из картин, фотографий, рисунков, полного собрания сочинений Вальтера Скотта в русском переводе, гусарской сабли, кавказского кинжала и золотой пороховницы с выгравированном на ней оленем.

Саша вздохнул и отошел к гостям.

Большую часть присутствующих он узнал по фотографиям: юного графа

Шереметьева, баронов Мейендорфов, князей Барятинских, поэта Пашу Козлова, Адлербергов, Якова Ламберта и десятилетнего владетельного князя из Мегрелии Нико Первого. Остальных помнил смутно, но надеялся, что вспомнит по ходу дела.

Зато еще четверых гостей не знал совсем. О чем думал Никса, спрашивается!

А эти четверо были весьма примечательны.

Первый был в возрасте Никсы и представлял собой весьма точную его копию. Вплоть до роста, черт лица и цвета глаз. Второй был чуть младше и обращался к первому: «Коля». То есть, собственно, имя тоже совпадало.

И этот второй был копией самого Саши, хотя и менее аккуратно сработанной. При некотором упорстве их можно было отличить друг от друга. В основном по более высокомерному выражению лица Сашиной копии. Однако кровь покойного императора Павла Петровича явно присутствовала в обоих и придала их носам форму, как у сего знаменитого Великого магистра Мальтийского ордена.

Ситуация осложнялась тем, что первый, который Коля, называл второго: «Саша».

Рядом с Колей и Сашей стояли нимфетки двенадцати-тринадцати лет в количестве двух штук. О нимфетках Никса-сволочь вообще не предупредил.

Нимфетка помладше была в высшей степени нимфеткой, то есть обладала хрупкой фигуркой, огромными синими глазами, темными волосами и задорной улыбкой.

Саша поймал себя на том, что в его взгляде на нее есть, пожалуй, что-то от Гумберта, но осознал, что она младше него от силы на год, и успокоился.

Нимфетку звали Тина.

Вторая нимфетка была чуть старше и до нимфетки немного не дотягивала. Была менее изящной, в лице присутствовала некая властность, и вообще она смахивала на мальчишку. Но в больших серых глазах, пожалуй, что-то было, как минимум, ум. Звали ее Женя.

Из взрослых, кроме дяди Кости, присутствовала Елена Павловна и еще двое братьев папа, которых Саша уже видел: дядя Низи и дядя Миша. Обоим не было и тридцати.

За дверями послышались шаги, в комнату вошел Никса в сопровождении мама и папа. Глаза у Никсы были завязаны белым шелковым платком, так что мама поддерживала его под руку.

Все закричали: «Ура!»

Брата подвели к столу с подарками, и мама сняла повязку.

— О! — сказал Никса. — Я всех благодарю от всего сердца!

Присутствующие зааплодировали.

Проследив за его взглядом, Саша решил, что самолетики брат заметил сразу. Но вида не подал, и стал увлеченно перебирать фотографии, картины, Вальтера Скотта, саблю, кинжал в серебряных ножнах и золотую пороховницу.

Наконец, очередь дошла и до самолетов.

Никса взял зеленый и изучил надпись на крыле.

Улыбнулся и спросил:

— Саша, а что с этим делают?

И Саша по голосу понял, что Никса прекрасно знает, что с этим делают. Кто выдал интересно? И перевел взгляд на Володю, который стоял рядом. Володька опустил глаза.