Царь призраков
Шрифт:
– Что же, это вовсе не глупо. Города не любят войны.
Позади них стояла полная когорта алии – четыреста восемьдесят отборных бойцов, умеющих сражаться и в пешем строю, и как когорта эквитана – вооруженные конники. Викторин отошел от кустов и подозвал к себе начальников турм: как в старинной римской армии, конница делилась на турмы – боевые группы по тридцать два всадника в каждой и по шестнадцать турм в когорте.
Начальники окружили Викторина тесным кольцом, и он изложил им план ночного сражения. Каждый начальник получил собственную цель и различные инструкции на случай
Больше часа они обсуждали возможные повороты боя, затем Викторин прошел между рядами, проверяя оружие, лошадей и разговаривая с воинами.
Как и на них, на нем был кожаный нагрудник, окольцованный металлом, и деревянный шлем, обтянутый выдубленной бычьей кожей с наушниками, завязанными под подбородком. Бедра защищала кожаная юбка с пятью разрезами над подкованными медью сапогами, которые заменили традиционные наколенники. Воины нервничали, но им не терпелось покарать заносчивых бригантов.
Через час после полуночи, когда лагерь бригантов давно затих, триста всадников в грохоте копыт ринулись вниз с холма. Четыре турмы подскакали к обозу бригантов, опрокинули повозки и подожгли их. Еще одна подскакала к коновязи новонтов, перебила часовых и погнала лошадей вверх в холмы. Бриганты высыпали из палаток, но сотня ветеранов-копейщиков во главе с Гвалчмаем врезалась в них, оттеснила назад.
Позади копейщиков две турмы пронеслись между палатками, бросая на них пылающие факелы. В лагере воцарился хаос.
С высоты над Корстопитумом Викторин с тревогой следил за разгорающимся пожаром и общей неразберихой.
– Ну же, Гвалчмай! Ну же! – шептал Викторин. Но битва продолжала бушевать, и вожди бригантов уже старались собирать и одушевлять своих воинов. Викторин начинал задыхаться от бешенства, но тут он увидел, что копейщики Гвалчмая построились «летящей стрелой» и ринулись в атаку. Клин с Гвалчмаем в самом его острие разрезал сомкнувшийся было строй бригантов, а остальные турмы пронеслись слева и справа от копейщиков, когда те прорвались в поля. Несколько лошадей остались валяться на земле, но главные силы скрылись в холмах, оставив за собой, как с радостью созерцал Викторин, горящие повозки, полыхающие палатки и десятки трупов бригантов, усыпавшие поля.
День крови начался…
Горечь и злоба стали настолько неотъемлемой частью жизни Коррина Рогера, что ему трудно было вспомнить время, когда иные чувства питали его дух. Теперь он стоял на опушке леса Марин-са и следил за кучкой людей, спускающихся с холма к деревьям. Он узнал Эрульду и порадовался, что ей удалось спастись, – впрочем, не за нее, а при мысли, как удручен будет магистрат. В мире Коррина Рогера радость приносили только неудачи, которые терпели его враги.
Он был высоким, тонким, как молодое дерево, а охотничье одеяние коричневого и темно-зеленого цветов делало его в лесу почти невидимым. С его бока свисал длинный
Когда они приблизились, он внимательно рассмотрел женщину, помогавшую Эрульде идти. Молодая, высокая, гибкая, длинноногая и гордая, точно жеребенок. За ней шел молодой мужчина со светлыми волосами, а за ним – колченогий калека.
Коррин пошарил взглядом по линии горизонта, высматривая солдат в засаде – ведь появление Эрульды могло означать и ловушку. Он сделал знак мужчинам, укрывавшимся в кустах, а сам вышел на открытое место. Эрульда увидела его первой и замахала рукой, но он словно не заметил ее.
– И куда же это ты идешь, красотка? – спросил он Лейту.
Она промолчала. Воспитание, полученное от Кулейна, не научило ее дипломатическим тонкостям. Выхватив охотничий нож, она шагнула вперед.
– 0-го-го! – сказал Коррин. – Какой свирепый жеребеночек. Думаешь меня проткнуть своей булавкой?
– Говори, что тебе нужно, Рыло, и кончим на этом, – сказала Лейта. Коррин пропустил ее слова мимо ушей и повернулся к Туро:
– За тебя дерутся твои женщины, а? Как удобно!
Туро шагнул вперед и встал перед лесовиком.
– Во-первых, она не моя женщина. Во-вторых, мне не нравится твой тон. Возможно, тебе это покажется пустяком, тем более что пятеро твоих товарищей по кустам уже натянули луки. Но поверь – я сумею убить тебя прежде, чем они придут тебе на помощь.
Коррин ухмыльнулся и прошел мимо Туро туда, где Прасамаккус устало сел на траву.
– Думается, теперь твой черед пригрозить мне чем-нибудь?
– Глупая дурацкая игра, – сказал бригант, растирая ноющую ногу. – Эту девушку разыскивают воины, и они могут выехать из-за гребня в любую минуту. По тому, как она себя повела, когда увидела тебя, ты – друг, так почему бы не вести себя по-дружески?
– Ты мне нравишься, убогий. Ты первый из вас, кто говорит дело. Идите за мной.
– Нет, – сказал негромко Туро, – мы не ищем неприятностей с этими воинами. Девушку мы к вам привели, а теперь уйдем.
Коррин поднял руку, и на опушку выскочили пять лучников; стрелы уже были наложены на тетиву.
– Боюсь, что нет, – сказал он. – Я настаиваю, чтобы вы разделили с нами дневную трапезу. Это самое меньшее, чем я могу отблагодарить вас.
Туро пожал плечами, помог Прасамаккусу встать и последовал за Коррином в лес. Эрульда побежала вперед и пошла рядом с Коррином, взяв его под руку. Для Прасамаккуса они шагали слишком быстро, и он не успевал за ними, хотя его и подгоняли кулаком по спине, и на скользком месте, где тропа круто уходила вверх, он упал. Туро нагнулся помочь ему, и тут чернобородый лучник ударил Прасамаккуса ногой в спину и снова опрокинул его на землю. Туро ударил его наотмашь по лицу, так что он повалился в траву. Его товарищ бросился на подмогу, но Туро развернулся и ударил нападающего локтем в горло. Прасамаккус кое-как поднялся на ноги, так как все пятеро набросились на принца.