Царевич [The Prince]
Шрифт:
Военные советники уставились на него.
— Ты? — расхохотался один из них. — Глупый мальчишка! Этот филистимлянин больше тебя чуть ли не вдвое.
Что–то во взгляде юного пастуха внушило Ионафану надежду. — Пусть говорит!
Все умолкли. Возможно, вспомнили, что сам Ионафан был немногим старше этого мальчика, когда взобрался на утес в Михмасе, и Бог обратил перед ним в бегство целое войско филистимлян. Мальчик посмотрел на Ионафана: в глазах светились признательность и уважение.
Саул
Но это не разубедило мальчика, вспыхнувшего от негодования.
— Я пас овец и коз у своего отца. Когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, я гнался за ним с дубиной и нападал на него и вырывал добычу у него из пасти. — Он сделал жест, будто показывая, как он это делал. — А если он нападал на меня, я хватал его за космы и забивал его дубиной до смерти.
Он стукнул по ладони кулаком.
Советники прыснули от смеха. Ионафан взглядом заставил их замолчать.
— Так делал я со львом и медведем, и так я сделаю с этим необрезанным филистимлянином, потому что он поносил воинство Бога живого!
Этот мальчик понимал то, чего не уразумели ни царь, ни его советники. Чудовищный исполин не просто глумился над царем и его войском — он наносил оскорбление самому Господу — Богу небес и земли!
— Господь, который спасал меня от льва и медведя, спасет меня и от руки этого филистимлянина!
Саул оглянулся на Ионафана. Ионафан кивнул. Конечно же, Сам Господь был с этим мальчиком, как был Он с Саулом в Иависе Галаадском, как был Он с ним самим, когда он взбирался на утес при Михмасе. Откуда еще у парнишки такая страсть, такая вера?
— Ладно, ступай, — промолвил Саул. — И да будет Господь с тобою!
— Принести мои доспехи!
Саул надел на мальчика свои одежды с гербом. На голову — медный шлем. С каждой новой деталью тяжелого вооружения мальчик, казалось, становился меньше ростом. Наконец, Саул вручил ему свой меч.
— Иди. И да будет Господь с тобою.
Ионафан нахмурился. В царских доспехах мальчик еле передвигался. Меч нелепо бился об ноги при каждом шаге. Он попытался извлечь его из ножен — и чуть не уронил.
Авенир глядел на это с ужасом. — Мы отправляем на мужское дело ребенка?
Ионафан блеснул глазами. — А ты что, хочешь, чтобы пошел царь? Я то, понятно, трушу! А как насчет тебя, Авенир? Может, сам выйдешь? — Он оглядел остальных. — Достанет ли хоть у кого–нибудь из нас храбрости идти на Голиафа?
Мальчик протянул меч обратно царю Саулу. — Я не могу ходить в этом.
Снял шлем, броню, дорогую тунику. — Я не привык к этому.
Отстегнул
Заговорили все разом.
Ионафан покинул шатер и увидел, как мальчик направился к пересохшему ручью. Он нагнулся и стал взвешивать на ладони камни. Выбрал круглый гладкий камень и положил в карман своей пастушьей сумки.
— Как тебя зовут?
Мальчик выпрямился и почтительно склонил голову перед Ионафаном.
— Царевич, я Давид, сын Иессея из Вифлеема.
— Ты знаешь, что у Голиафа есть брат?
— Да? — Давид выбрал еще один камень.
— Говорят, в рядах филистимлян еще три исполина из Гефа.
Давид подобрал еще три камня, добавил их к содержимому пастушьей сумки.
— Мне еще что–то нужно знать?
Ионафан ощутил уверенность, какой не испытывал со времен Михмаса.
— Бог с тобой!
Давид низко поклонился и начал спуск в долину.
Ионафан бегом вернулся на гору, встал рядом с отцом и стал смотреть.
Саул стоял понурый, опустив плечи. — Я послал мальчишку на смерть.
— Давай посмотрим и увидим, что сделает Господь.
Еврейские воины выстроились в боевой порядок, неодобрительно бурча при виде Давида, который спускался в долину почти с голыми руками: с одной своей пращей, да сумкой, где лежали пять гладких камней, да с пастушьим посохом.
В рядах раздался гвалт: это родичи Давида заметили, как он движется вниз по склону.
— Что он тут делает? Ну–ка убирайся отсюда!
Их утихомирили начальники.
Ионафан снова устремил взгляд в долину. Он истово молился: — Бог мой, будь с ним, как Ты был со мной при Михмасе. Пусть весь Израиль увидит, что может сотворить Господь!
Голиаф в сопровождении оруженосца двинулся вперед, крича с омерзением: — Что я тебе, собака, что ты идешь на меня с палкой? Разрази тебя Дагон!
Филистимлянин изрыгал ругательства, кляня мальчишку и весь Израиль всеми филистимскими богами, а воины хохотали и бряцали щитами.
Ионафан сжал кулаки.
— Подойди сюда, мальчик! — ухмыльнулся Голиаф. — Я отдам твое тело на съедение птицам небесным и зверям земным!
— Ну вот и все! — простонал Авенир.
Ионафан глядел и ждал, и молился, а Давид выпрямился и посмотрел врагу в лицо. Прозвенел юный голос: — Ты идешь против меня с мечом и копьем, и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств израильских, которые ты поносил.
Голиаф раскатисто расхохотался, вслед за ним и другие воины–филистимляне.
Давид продолжал идти вперед. — Сегодня Господь поразит тебя, и я убью тебя и сниму с тебя голову. И отдам трупы твоего войска птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле!