Царевна Софья и Петр. Драма Софии
Шрифт:
Смерть этого бунтовщика имела желанные для царевны последствия, ибо укрепила правление за нею.
В силу чего она отдала звание великого канцлера своему любимцу [234] , который так сумел воспользоваться им, что нет примера, чтобы подданный управлял в этой стране с такой властью, как он [235] . Принцесса Софья, видя себя в состоянии предпринять все, что ей угодно, захотела, для успокоения своей совести, загладить свои скандальные отношения к своему любимцу таинством брачных уз [236] .
234
Новый кабинет взамен разогнанного восставшими правительства А.С. Матвеева был сформирован 17 мая 1682 г., когда Софья только начала выступать от имени царской семьи и ещё не добилась признания своей власти.
235
Вновь ложное утверждение. Большей, чем В.В. Голицын, властью обладали в XVII в. патриарх Филарет Никитич при Михаиле Романове, боярин Б.И. Морозов, канцлеры А.Л. Ордин-Нащокин и А.С. Матвеев при Алексее Михайловиче.
236
Если
Все затруднение состояло в том, чтобы отделаться от жены Голицына, на что этот князь не мог решиться, будучи от природы человеком благородным. К тому же он взял за ней большие богатства и имел от нее детей, которых он любил более, нежели детей, прижитых с царевной [237] , которую он любил лишь как виновницу своего величия. Но благодаря женской изобретательности она так искусно повела дело, что убедила его уговорить жену сделаться монахиней. Вследствие этого, согласно религии москвитян, муж, выставив на вид силу своего темперамента, не дозволяющего ему оставаться вне брака, мог получить от патриарха разрешение снова жениться. Когда эта добрая женщина выразила свое согласие [238] , царевна не сомневалась более в успехе своих замыслов.
237
Царевна Софья не имела детей.
238
Супруга B.B. Голицына боярыня Евдокия Ивановна (в девичестве Стрешнева) вовсе не думала уходить в монастырь. Судя по личной переписке, их отношения никогда не омрачались. Влияние Евдокии Ивановны на мужа отмечено в обращении к ней отлично разбиравшегося в жизни аристократических семей придворного поэта летом 1689 г. Хозяйка дома Голицыных горячо любила мужа и отправилась с ним в ссылку.
Затруднение состояло лишь в том, чтобы заставить Голицына одобрить убиение обоих царей, что она окончательно решила, видя лишь в этом возможность удержать власть за собой, своим будущим мужем и детьми. Но князь этот, более тонкий политик, нежели влюбленный, представил ей весь ужас этого замысла, убеждая ее, что исполнение его несомненно навлечет на них гнев и ненависть всех и каждого. Эта ненависть, хотя и скрытая, может в один прекрасный день вспыхнуть и дать возможность и случай кому-нибудь из недовольных, под предлогом мщения за смерть царей, предпринять восстание, подобно Хованскому, который воспользовался подобным же предлогом, чтобы завладеть престолом. Последнее легко и могло случиться, если бы она не приняла надлежащих мер.
Голицын предложил Софии путь более разумный и, очевидно, более верный, состоявший в том, чтобы женить царя Иоанна и, ввиду его бессилия [239] , подыскать его жене любовника, на что последняя согласилась бы для блага государства, с целью дать ему наследников [240] .
Когда потом у Иоанна родится сын, царь Пётр естественно лишится всех своих друзей и приверженцев; царевна сочетается браком с Голицыным, а чтобы сделать их брак еще более приятным для всего света, в патриархи изберут Сильверста, инока греческой религии, но по рождению поляка [241] , который немедленно предложит посольство в Рим для соединения церкви латинской с греческой, что, если бы совершилось, доставило бы царевне всеобщее одобрение и уважение [242] .
239
Иван Алексеевич, как было известно всей Москве, не страдал половым бессилием; его жена исправно рожала детей, в законности которых не было сомнений.
240
Возможность адюльтера в царской семье россияне до реформ Петра I не могли даже себе представить.
241
Сильвестр Медведев (см. прим. выше) был русским, родом из Курска.
242
Предложить в Москве — столице православия — «соединиться» с ненавистными католиками ни один наш политик не мог и подумать. Это означало бы выступить против самоидентификации россиян, которые были убеждены, что именно их страна — центр вселенной, свет миру, богоизбранный Удел Богородицы (см., напр.: Богданов А.П. Теория «Москва — центр мира» в державной концепции и у кратких летописцев XVII века // Европейские сравнительно-исторические исследования. Вып. 2. География и политика. М., 2006. С. 91–111). Любая апелляция к внешним авторитетам, включая вселенских православных патриархов, встречала мощное противодействие русского общества; даже патриарх Никон в конце концов от неё отказался. В правление царевны Софьи ссылки на авторитет «греческого» православия привели сторонников патриарха Иоакима к сокрушительному поражению в споре с Сильвестром Медведевым, на защиту которого выступили москвичи (Богданов А.П. Русские патриархи. 1589–1700. М., 1999. Т. 1–2; он же: Перо и крест. Русские писатели под церковным судом. Гл. 3–4; он же: Московская публицистика последней четверти XVII века. С. 337–375).
Тогда царя Петра можно будет принудить постричься или, если это не удастся, то можно будет избавиться от него способом еще более верным и не столь ненавистным, как предлагаемый Софией. Когда это исполнится, надо будет повести дело так, чтобы Иоанн открыто признал дурное поведение своей жены, объявив, что не он отец ее детей. Доказательства на все это отыскать будет легко ввиду мер, которые они приняли для того, чтобы она имела детей. Затем последует развод [243] , и после заключения царицы в монастырь царь женится вторично, но детей у него, разумеется, уже не будет. Таким безвредным средством они, без опасения наказания свыше, будут править государством во все время жизни Иоанна, а по кончине его сделаются наследниками, по причине пресечения мужского рода в царском семействе.
243
Развода,
Царевна, усматривая в этом плане выгоду для себя, весьма охотно одобряла все эти предположения и предоставила Голицыну исполнить их. Ей и в голову не приходило, что у Голицына были свои дальнейшие замыслы, что, надеясь пережить Софию, он не сомневался в том, что после совершенного им присоединения москвитян к римской церкви, папа назначит его законного сына наследником престола вместо тех детей, которых он прижил с царевной [244] .
Голицын начал женитьбой Иоанна, и так как цари московские никогда не сочетаются браком с иностранными принцессами, то приказано было представить ко двору всех красивых русских девушек. Здесь осматривают их обыкновенно мать, сестры и родственницы царя, с лекарями и хирургами, выбирая ту, которая им более всего нравится. Выбрать девушку, которая была бы наиболее удобна для их намерений, оказалось не трудно [245] .
244
Власть над Россией с санкции римского папы — нонсенс. Сочиненный Нёвиллем «план» не мог быть осуществлен даже в католической Франции, где династические интересы были выше власти папы, ничего не значившей в России.
245
Никакого «конкурса красоты» при выборе Иоанну невесты не проводилось. Прасковья Фёдоровна Салтыкова была первой красавицей при дворе, так что ни выбирать ее, ни специально искать ей любовника не требовалось.
По вступлении ее в супружество с Иоанном ей был дан в любовники один итальянский хирург, от которого она вскоре и родила [246] . Но, к несчастью, ребенок оказался женского пола, и, таким образом, оставалось только выжидать лучшего [247] .
Между тем приверженцы Петра, узнав о кознях царевны, составили противоположный заговор, но, находя себя бессильными привести его в исполнение, они склонили на свою сторону другого князя Голицына, Бориса, двоюродного брата любимца Софии, которого этот последний презирал за страсть к пьянству, так как его род не принадлежит, подобно другим, к рабским.
246
Наличие вхожего во дворец «итальянского хирурга» (или, по изданным А.С. Лавровым рукописям, «итальянского лекаря»), в Москве не зафиксировано.
247
Две первые дочери царя Ивана, Мария (1689) и Феодосия (1690), умерли в младенчестве, три другие были здоровы: Екатерина (1692–1733), будущая императрица Анна (1693–1740) и Прасковья (1695–1731).
Этот Голицын, по проискам этой партии, и сделался любимцем царя Петра [248] . Затем, под видом оказания особенной чести, великого Голицына принудили принять на себя начальство над войсками во втором Крымском походе. В отсутствие его выбрана была Петру невеста, и он женился, несмотря на несогласие царевны [249] . Такой смелый поступок усилил партию царя Петра, и все молодые царедворцы, отцы которых всегда были на стороне Софии, перешли к нему.
248
В ближний круг царя Петра, как показывает исследование, входили представители практически всех аристократических родов, разумно не ставивших «честь» фамилии в зависимость от исхода политической борьбы. См.: Crummey R.O. Peter and the Boiar Aristocracy. 1689–1700 // Canadian / American Slavic Studies 8 (1974). Просто Нёвиллю был знаком из «любимцев Петра» только Б.А. Голицын.
249
На самом деле свадьба Петра с Евдокией Фёдоровной Лопухиной состоялась до начала Крымского похода, 30 января 1689 г., когда Софья была всесильной, а канцлер Голицын пребывал в Москве.
Голицын, по возвращении своем, видя все свои замыслы разрушенными супружеством младшего царя и беременностью его супруги, согласился наконец отделаться от него. Но предприятие это не удалось, как мы уже рассказали в статье о 1687 годе. Голицын стал помышлять о бегстве и исполнил бы свое намерение, если бы Софья не воспротивилась этому, уверяя, что никто не осмелится посягнуть на ее власть. Он все-таки хотел послать своего старшего сына в посольстве в Польшу с меньшим сыном, внуком и всеми богатствами [250] , потом отправиться самому, если заговор не будет иметь ожидаемого успеха, в надежде снискать покровительство польского короля обещанием набрать войско в его королевстве и, соединившись с казаками и татарами, достигнуть силой того, чего он не мог добиться посредством своей политики. Этот план мог бы осуществиться ввиду того, что в стране имелось много его приверженцев [251] .
250
Отправление семьи с богатствами в Польшу было невозможным и юридически (по Соборному уложению это каралось как государственная измена), и практически. Зато подозрения в таком замысле, если бы они существовали, непременно были бы расследованы в обширном розыскном деле князей Голицыных.
251
Идея в духе очередного Лжедмитрия была в конце XVII в. безумной, а канцлер вовсе не был безумцем.
Но царевна, не желая терять его из виду, замедлила бегство [252] своего любимца до последнего дня, когда удаление его было уже неотвратимо. Но все же он мог и тогда еще спастись бегством, так как имел все государственные печати в своих руках и так как от Москвы до ближайшего польского города всего только сорок немецких миль. Я уверен, что он и убежал бы тогда, как предполагал прежде, но видя, что неистовство и опрометчивость Софии воспрепятствовали исполнению его замысла, он предпочел претерпеть все удары судьбы и даже казнь, нежели подвергнуть свое семейство всем оскорблениям, какие могла выдумать злость его врагов, и увидеть себя после такого высокого положения несчастным беглецом, без денег и имения на чужой стороне.
252
Испр. по рукописям, в публикации Браудо менее точно: «удаление».