Царьградский следопыт

Иванов Сергей Александрович

Сергей Иванов: Ну, только очень кратко. Разумеется, империя не знала, что она Византийская. Вообще, слово «византийская» позднее, оно было придумано в Ренессанс. Она была Римской империей, и себя осознавала как Римскую империю. А население в городе было греческое. В IV веке туда стали переезжать латиноговорящие чиновники. В течение длительного времени греческое население

сосуществовало с латинским чиновничеством. Это очень хорошо видно на стоящем до сих пор посреди Ипподрома обелиске: сам он древнеегипетский, но он поставлен на ранневизантийский цоколь конца IV века, на котором одна и та же надпись по-латыни и по-гречески. Так вот - та часть, которая смотрит на трибуны, где сидели император и чиновничество, сделана по-латыни, а та же надпись, которая смотрит на трибуну, где сидел простой народ, сделана по-гречески. Такой билингвизм хорошо виден даже в этом простом примере. Еще в середине VI века билингвизм

был полный, по всей видимости. В частности, император Юстиниан был билингвом до такой степени, что некоторые свои указы начинал фразой по-гречески, а кончал по-латыни, или наоборот. Т.е. это абсолютный, стопроцентный билингвизм. К концу VI века это равновесие начинает смещаться. Уже будущий Папа Григорий Великий в 596-м году говорит, что он не может ни у кого спросить дорогу в Константинополе: не понимают по-латыни люди. В начале VII века эта ситуация осознана: император Ираклий переводит делопроизводство на греческий язык. До этого все делопроизводство было по-латыни. Понятно, что в разных с стратах общества разные языки в разное время лидировали. Например, языком армии долго оставалась латынь, поскольку армия по определению должна быть униформна. Поэтому максимальное количество латинизмов именно в византийских военных трактатах. Команды оставались латинскими, уже когда они совершенно не понимались и т.д. Тем не менее, с начала VII века мы можем говорить о грекоязычной империи, особенно потому, что варвары отделили западную часть, и тем самым общение прервалось. После этого мы уже можем говорить исключительно о греческой империи. Некоторые люди считают, что это и есть начало Византии. Некоторые ученые утверждают, что Византия началась

с 602-м году, а другие – что нет, с начала разделения империи в 395-м году, а третьи – что с принятия христианства или с перенесения столицы. Но перенесение столицы неочевидно, потому что не было самого момента перенесения столицы из Рима в Константинополь: считалось, что столица империи там, где император. С императором, как это ни поразительно, по дорогам империи путешествовали государственные архивы и т.д. Поэтому только в 378-м году государственные архивы осели в Константинополе. Может быть, с этого момента нужно числить историю не Восточно-римской империи, а Византии. Так - очень кратко.

Вопрос из зала: А что конкретно случилось в 602-м году?

Сергей Иванов: В 602-м году пал Дунайский Лимис, и орды – не при нашем ушедшем друге будь сказано – варваров затопили Балканский полуостров. Это привело к перестановке всего, к сильному кризису и значительному видоизменению империи. Через 30 лет пришли с Востока арабы, и уже вообще всё изменилось. В общем, начало крушения датируется 602-м годом (конечно, условно).

Вопрос из зала: Сергей Аркадьевич, когда, почему вы стали византинистом, когда вы для себя лично открыли Византию?

Сергей Иванов: Вы знаете, было две причины. Первая – чисто случайная – это знакомство с Александром Петровичем Кажданом. Сила его личности была так велика. Я учился на классическом отделении филологического факультета и хотел быть античником, но вот он пришел к нам на третьем курсе, прочел несколько лекций о Византии - и грандиозный масштаб его личности меня совершенно обворожил. Вторая причина – смешная – состоявшая в том, что я сильно не любил советскую власть, и мне казалось тогда, что коммунизм как-то напоминает устройство Византии. С тех пор я понял, что это неправда. Но толчок был этот. Сейчас даже смешно это вспоминать.

Борис Долгин: Большое спасибо Сергею Аркадьевичу, это, как всегда, было интересно.

Сергей Иванов: Спасибо.