Царское золото
Шрифт:
10 руб. — 480ящиков на 28.800. ООО руб.
15 руб. — 240ящиков на 14.400.000 руб.», — сообщал в служебном донесении помощник директора Московской конторы Госбанка Петр Антушев, сопровождавший груз вместе с контролером 1-го разряда Н. Кре- стовниковым.
В начале июня 1918 года финансовые потоки Запада и Востока должны были схлестнуться в мутно-кровавом цунами на улицах Казани. «Наступил тот психологический момент в жизни, когда организация эта должна или проявить себя немедленно из подполья на свет
Об угрозе потерять контроль над царским золотым запасом контрразведка большевиков узнала случайно — из романтической болтовни 16-летнего кадета Виктора Мешкова (по отцу — фон Кавера). Круглый сирота из семьи погибшего дипломата успел повоевать в Варшавском уланском полку на фронтах Первой мировой войны, получить контузию и приходил в себя в столичном госпитале при Иверской общине.
В богоугодном заведении и присмотрел парня-ветерана поручик Никитин, который надоумил кадета сменить немодное и даже опасное при новой власти именование «князь Мешков» на пролетарского «Иванова». Благо, что производство липовых документов в Москве процветало.
20 мая 1918 года Никитин отправил кадета к знакомому Парфенову в столичный Малый Лёвшинский переулок, в трехэтажный дом 3, квартиру 9. Небольшой переулочек в самом центре Москвы упирается в Пречистенку, и добраться туда 16-летнему парню, якобы для передачи письма, не составляло труда.
Позже выяснится, что «Парфенов» — 22-летний корнет 13-го драгунского полка Борис Покровский, заведующий кавалерийскими частями подпольной антибольшевистской организации. А хозяин квартиры — 21-летний штабс- капитан «Алексей Сидоров» (Георгий Аваев). За фальшивыми документами прятались офицеры — участники антисоветского восстания в Елатьме (Тамбовская область), раскрытые у себя дома сотрудниками ВЧК. В квартире размешался штаб полка тайной организации. Право заходить туда имели только начальники и командиры батальонов. В целях конспирации один участник этой организации должен был знать только четырех своих единомышленников.
16-летний мальчишка вряд ли мог привлечь серьезное внимание большевистской контрразведки (ВЧК) к своей персоне. И потому идеально подходил на роль курьера для передачи конспиративных сообщений подпольной офицерской организации. Парфенов переговорил с несовершеннолетним князем и предложил ему стать своим «ординарцем». Причем за 200 целковых в месяц.
Виктора распирала гордость оттого, что по сравнению с безработными взрослыми мужчинами, бывшими солдатами и офицерами, он так быстро нашел работу и приличный заработок. Подростку особо по нраву пришлась причастность к чему-то большому и тайному. Сердце сладостно замирало от жуткого предупреждения: до 24 мая он должен дать окончательный ответ — желает ли он участвовать в тайном обществе «Союз защиты Родины и свободы». Более взрослые парни-офицеры предупреждали: при этом князь обязан осознать, что его согласие на участие в военизированной организации означает строжайшую дисциплину и смерть за несоблюдение правил конспирации.
Виктор не понял, что детские игры закончились. И потому первое, что он сделал, это рассказал симпатичной сестричке милосердия из своего госпиталя о своей благородной роли, покрытой мраком страшного обета. В печальном образе лермонтовского Печорина он посоветовал барышне в ближайшие дни уехать из Москвы, чтобы не подвергать себя ненужному риску в
Барышня оказалась впечатлительной и со своими переживаниями отправилась к знакомому командиру латышского стрелкового полка в Кремле. По уши влюбленный в сестру милосердия Иванов наболтал ей, что волной народного негодования первыми снесет одиозных латышских стрелков, охранявших покой большевистских вождей, продавших Россию кайзеру.
Утешивший сестричку «красный» командир познакомил ее со своими земляками — 32-летним Яковом Петерсом и 30-летним Мартыном Лацисом, которые оказались членами коллегии Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Три горячих латышских парня благородно пообещали напуганной простушке защитить ее покой. И взяли влюбленного фигуранта в оперативную разработку.
Аресты в малом Лёвшинском переулке
«Я и тов. Лацис… осмотрели Иверскую больницу и установили, что в ней действительно находится много подозрительного элемента, — вспоминал в 1924 году Яков Петерс. — Мы установили наблюдение за Ивановым и выяснили, что этот Иванов встречается с очень подозрительными людьми, которые собираются в Малом Лёвшинском переулке, и что там происходят частные собрания».
Наружное наблюдение за домом позволило чекистам определить условный стук в дверь, служивший подпольщикам паролем для пропуска на конспиративную квартиру. После чего контрразведчики большевиков решили подготовить облаву на гостей квартиры в момент, когда туда наберется больше народа.
И такой случай представился уже 28 мая. Петерс взял с собой на операцию рослого 24-летнего земляка Генриха Штубиса. Еще до революции Штубис вошел в Либавскую (современный город Лиепая в Латвии) группу анархистов и взял себе псевдоним «Леонид Заковский». Под этим именем он и стал работать в ВЧК.
Петерс писал: «…нагрузили два грузовика красноармейцами и поехали в Лёвшинский переулок. Квартира была известна. Мне помнится, пока красноармейцы окружили дом, я с двумя товарищами, Заковским… и еще с одним, побежали наверх по лестнице, в квартиру; мы знали условный стук, и как только нам открыли дверь, мы ворвались через переднюю в главную комнату, где в это время заседало около 20 человек, главным образом, белогвардейские офицеры».
Как позже напишут следователи ВЧК, на квартире штабс-капитана «Алексея Сидорова» (Георгия Аваева) собрались тринадцать членов организации — «Иванов, Парфенов, Сидоров, Висчинский, Голиков, Голикова и др.».
«Собрание было до того изумлено нашим появлением, что не успело забрать бумаги, которые лежали на столе; мы захватили все бумаги. По разбору материалов оказалось, что мы имеем дело с серьезной организацией, мы нашли ряд схем, инструкцию для разведчиков, главные задачи организации, две явки, визитную карточку, которая была перерезана какими- то зигзагами на две части, и установили, что организация называется “Союз защиты Родины и свободы ”», — вспоминал Петерс.
«Красная книга ВЧК» опишет находки более детально: «На столе среди прочих бумаг был найден набросок схемы построения пехотного полка и небольшая сумма денег, от которой все отказывались. При личном обыске была обнаружена программа “Союза защиты Родины и свободы ”, перепечатанная на машинке, картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами ОК., пароль и адреса в г. Казани».
В найденной программе организации все называлось по-военному четко и лаконично.