Царственный паяц
Шрифт:
кубок»>, II <«Златолира»>, III <«Ананасы в шампанском»^ IV <«Victoria Regia»>;
страницы в них — арабскими цифрами. Примеры мы стараемся приводить
преимущественно из стихотворений последних годов, начиная с 1913. Во многих
случаях, однако, даты под стихотворениями не проставлены, и мы не имели
возможности проверить время их написания.
наблюдений — самого себя. Свою собственную страсть, свое счастье и свою скорбь
замыкает
сильные чувства дают ему темы для вдохновений. «Всходить на костер», «идти на
Голгофу» -- эти условные выражения заключают в себе жуткую правду для поэта-
лирика. Кто не способен сильно чувствовать, не способен и влиять с силою на
читателей. Поэт «с холодной душой» - nonsens, противоречие в терминах.
По силе лирических признаний Игоря Северянина мы судим, что он переживает
свою жизнь остро. Такие, казалось бы, обыкновенные отношения, какие пересказаны в
стихах «Это все для ребенка» (I, 16), дали Игорю Северянину исключительные по
своему импрессионизму строки:
Повидаться нельзя нам.
Разве только случайно. Разве только в театре.
Разве только в концерте.
Да и то бессловесно. Да и то беспоклонно...
Как подлинная трагедия, читаются стихи «Злате», напр<имер>, эти (I, 45):
Ты ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат;
Он скрывает безкрылье утомленных плечей...
Мы верим, мы уверены (иного доказательства нет), что только глубокое
переживание могло подсказать такие волнующие ритмы (I, 14):
О, милая, как я печалюсь! О, милая, как я тоскую!
Мне хочется тебя увидеть — печальную и голубую...
О том же говорят другие стихотворения «Сирени моей весны», небольшое число
пьес из «Златолиры» и лучшие строфы в начале «Victoria Regia». Поэт живет и,
переживая «старую сказку», с которой вновь знакомится каждый, узнающий нашу
земную жизнь, принимает ее по- своему, так, как было суждено лишь ему одному...
Особенность Игоря Северянина составляет ироническое отношение к жизни. Он
очень верно сказал о себе (IV, 31): «Я - лирик, но я - и ироник». В наши дни это -
редкий дар; сатира в стихах вымирает, и приходится дорожить поэтом, способным ее
воскресить. А что у Игоря Северянина есть все данные для того, может доказать одна
«Диссона» О* 77), стихотворенье, прекрасное от начала до конца:
Ваше Сиятельство к тридцатилетнему — модному — возрасту
Тело имеете универсальное... как барельеф...
Душу душистую, тщательно скрытую в шелковом шелесте,
Очень удобную для проституток
Много такой злой иронии рассеяно по «Мороженому из сирени». Целый ряд
175
отдельных выражений прямо поражает своей меткостью и универсальностью: «дамьи
туалеты пригодны для витрин» (I, 70), «же- ноклуб... где глупый вправе слыть не
глупым, но умный непременно глуп» (I, 71), «под пудрой молитвенник, а на ней Поль
де-Кок» (I, 70), «грумики, окупленные для эффекта» (I, 100), и т. д.
Ирония спасает Игоря Северянина в его «рассудительных» стихотворениях.
Поэтому хороши его стихотворные характеристики Оскара Уайльда (I, 101), с
прекрасным начальным стихом: «Его душа - заплеванный Грааль», а также Ги де
Мопассана (1,101), с удачным сравнением: «Спускался ли в Разврат, дышал, как
водолаз». Там, где Игорь Северянин относится к «толпе» иронически, прощаешь ему
даже наивную самовлюбленность, и есть своя сила и своя правда в таких выражениях,
как «приличные мерзавцы» (1,123). В последних книгах поэта, может быть, удачнее
всего те стихи, где воскресает эта ирония. Так, напр<имер>, хотя и с некоторыми
оговорками, мы охотно «принимаем» стихи «В блесткой тьме» (III, 14).
Как подлинный художник, Игорь Северянин обладает даром перевоплощения. Он
умеет писать и в иных стилях, нежели свой, конечно, если чужой стиль ему знаком.
Поэтому мы вполне верим поэту, когда он говорит, что мог бы писать «как все».
Порукою в том стихи Игоря Северянина, написанные «в русском стиле», в которых он
сумел остаться самим собой, удачно переняв то склад нашей народной песни, то
особенности народного говора. Таковы стихотворения: «Идиллия» (I, 15), «Chanson
Russe» (I, 37), «Пляска мая» (I, 36), «Русская» (I, 37), некоторые пьесы из «Victoria
Regia». Напротив, когда Игорь Северянин пытается перенять стили ему незнакомые,
напр<имер>, - античный, или писать стихи «экзотические», попытки кончаются
горестной неудачей.
Давно указано, что каждый новый поэт приносит с собою и новые, свои, ритмы.
Нельзя сказать, чтобы Игорь Северянин сделал многое для русского стиха. Но кое-где
он все же пошел вперед по дорогам, до него только намеченным. Так, он широко
использовал пеонические размеры, вошедшие в литературу лишь после К. Бальмонта.
Благодаря тому, что Игорь Северянин свои стихи не читает, а поет.он мог свободно
применять ямбы с пиррихиями на ударных стопах, что раньше употреблялось лишь в