Царство. 1951 – 1954
Шрифт:
Хрущев выбрался с дивана и вышел в соседнюю комнату.
Николай Александрович съел шоколадного «Мишку» и налил профессору душистой заварки. Чай был вкусный, с добавкой мяты. Профессор оттаял, отхлебнул чай, потянулся за баранкой.
— Можно деликатный вопрос? — после долгой паузы решился Булганин.
— Слушаю?
— Не посоветуете, что бы такое принимать, чтобы лучше получалось… — понизив голос почти до шепота, промямлил министр.
— Не понял, извините? — светила уставился
— Ну, чтобы как у молодого было… — покраснев, объяснил Булганин.
— Что у молодого?
— Чтобы стоял, как у молодого.
— Ах, вот что! Ну, понятно, понятно! — доктор широко заулыбался. — Есть такие средства, разумеется.
— Поделитесь! — жалобно попросил Николай Александрович. — А то, знаете, не всегда так, как хочется, получается! — с отчаянием в голосе добавил он.
— Ну да, ну да! — понимающе кивал профессор. — Попробуем помочь.
— Попробуйте, а то часто — бац! — и того, — не включается! — развел руками несчастный.
— Я вам кое-что порекомендую, — пообещал ученый. — Но в вашем случае лучше приехать на осмотр. Мы не спеша поговорим, разберемся. Сможете выбраться на неделе?
— Конечно, смогу! Прямо завтра. Говорят, эта штука у мужчин точно второе сердце?
— Можно и так выразиться. Но я слышал, Николай Александрович, что у вас не все скверно?
— Да нет, не скверно, — как бы оправдываясь, ответил маршал, — даже совсем у меня не скверно, но, как до дела доходит, огонька будто нет! Жару, так сказать, маловато!
— Ну, вам и не двадцать лет, — заметил профессор.
— В том-то и дело! В двадцать я все рекорды бил!
— Так, как раньше, функцию восстановить вряд ли получится, но усилить — безусловно, усилим, — пообещал Виноградов.
— Уж постарайтесь! Одним, знаете ли, вино подавай, кому-то баня жизнь спасает, а я без женщин чахну, дня в одиночестве не просуществую. А как до ответственного момента доходит, иной раз чувствую себя не в своей тарелке. Если попадется какая-нибудь незнакомка таинственная, может и срыв получиться, а если обычные, свои, — еще куда ни шло! — разоткровенничался министр.
— Не переживайте, подлечим.
— Вы Лаврентия по этому вопросу консультировали?
— Берию? — вскинул голову Виноградов. — Консультировал.
— Лаврентий справлялся?
— Справлялся.
— Вот и мне надо справляться. Справляться, справляться и еще раз справляться! — наливая коньяк, который предусмотрительно поставили на столик, заключил министр Вооруженных Сил.
— Будете? — приподняв бутылку, предложил гостю он.
— Извините, не пью.
В окнах потемнело. От радости слепящего солнца не осталось и следа. Началась пурга, снежинки липли на окна.
«Когда эта зима кончится?» — вздохнул профессор, глядя за
— Поеду, а то все дороги заметет, — вставая, сказал Виноградов.
— Я вам свою машину дам. Ребята быстро домчат.
— За машину спасибо, но мне и на и метро удобно. Жду вас завтра, в одиннадцать.
— Буду, буду! — пообещал Булганин. — А от машины не отказывайтесь. Идемте, дорогой, я вас провожу.
— Никите Сергеевичу передавайте поклон!
— Профессор — мужик что надо! — дождавшись Хрущева, заявил Булганин.
— Представляешь, каких людей мучили? Виноградов пятнадцать лет Сталина лечил, всю его семью, и Светку, и Ваську. Иосиф и собственного доктора не пощадил.
— Я ему медаль «За отвагу» дам, как думаешь? — спросил Николай Александрович.
— Ты всем медали дай, врачей человек сорок мучили.
— Правильно, всем, — согласился министр Вооруженных Сил и вытер салфеткой измазанные шоколадом пальцы. — Слушай, Никит, может, в субботу в баню рванем? Расслабимся, в прорубь прыгнем?
— Не могу. В субботу с Лобановым и Лысенко по целине разговор. Иди один.
— Одному скучно. Если в баню не пойдешь, я на Лосиный уеду.
Маршал налил еще коньяка.
— С Жуковым вчера разговаривал. Он к тактическим учениям готовится. Твой Серов у него постоянно вертится и Неделин сидит.
— Работают, значит?
— Работают. Неделину поручено атомную бомбу взрывать. В условиях реального ядерного взрыва солдаты учиться будут. Курчатов предостерегает, чтоб со взрывом не переборщили, а то не учение выйдет, а сплошные похороны! — допивая рюмку, предостерег Булганин.
— Тренироваться надо. Как без тренировок? — отозвался Хрущев. Стоя у окна, он наблюдал, как метет на улице, потом уселся напротив Николая Александровича. — Гостей из разных стран притащим, китайцев обязательно, пусть боятся!
— Верно, а то Мао расхрабрился. Непререкаемый живой Бог во главе Китая сидит. Как Иосиф помер, сразу у него вопросы возникли.
— Они у него и раньше были. Особенно по Корее. Почему мы ему Корею не отдаем? Китай за Корею воевал, не Москва! — так излагает.
— Уже бузит, — заключил Николай Александрович. — Китайцев на ученья звать обязательно! Только взрыв атомный, Никита, не шутка, всю Оренбургскую область может угробить. Необходимо оно в таких масштабах, это ученье?
— Необходимо. Американцы с англичанами спят и видят советское государство в клочья разодрать. Сначала на республики раскромсают, а потом дальше делить начнут, такая у мерзавцев политика.
— Как колбасу, что ль, хотят нас порубать, эти чертовы американцы? — причмокнул Николай Александрович, закусывая коньячок лимоном.