Царство. 1951 – 1954
Шрифт:
— Согласен, согласен! — убитым голосом простонал Маленков. — Моя ошибка, моя! — Он понял, что оправдываться бесполезно, что участь его решена, и затрясся от страха. Разве можно было забыть, что произошло с могущественным Берией, как его в одночасье сбросили с пьедестала?
— Это не ошибка, это преступление! — не унимался Каганович.
— Не горячись, Лазарь Моисеевич! — придержал его Молотов.
— Я не горячусь, да как такую халатность
— Я подвел, я! — под нос бубнил Маленков. Он струсил, включил задний ход, безоговорочно признавая себя виноватым.
— Тут еще одно обстоятельство появилось, мимо которого нельзя пройти, — заговорил Хрущев. — По стране начали мелькать портреты товарища Маленкова: то на стадионе портрет Георгия Максимилиановича вывесят, то на привокзальной площади поднимут, то перед рынком товарищ Маленков рукою горожан приветствует! Чего это такое? У нас коллективное руководство, мы так не договаривались!
— Правильно, правильно! — поддержали Первухин и Сабуров.
— И еще слухи по Москве гуляют, что Егор племянник Ленина!
— Это неправда! — простонал Маленков.
— Люди так говорят.
— Считаю, надо товарища Маленкова с поста председателя Совета министров попросить! — безапелляционно заявил Каганович.
— Поддерживаю! — кивнул Молотов.
— Это будет правильное решение, — поддакнул Суслов.
— Я сам заявление напишу, сам! — ошарашено лепетал Маленков. — Не казните!
Маленков расстегнул ворот на своем маскировочного цвета френче, который после смерти Сталина, всякий раз одевал на заседание Президиума Центрального Комитета.
Хрущев ликовал. Он чуть заметно подмигнул Булганину, который ни разу не вмешался в дискуссию и сидел точно парализованный.
— Я, товарищи, считаю, что Георгий Максимилианович работал председателем Совета министров в непростое время, — заговорил Хрущев, — и не надо на все смотреть сквозь черные очки.
— Мы тут по делу говорим, а не философствуем! — не унимался Каганович.
Маленков уже написал заявление об уходе и через стол протянул его Ворошилову. Глаза у него были жалкие, руки тряслись. Хрущев перехватил бумагу и пробежал текст глазами.
— Следует просьбу Георгия Максимилиановича удовлетворить, — сказал он. — Кто «за»?
Все подняли руки. Георгий Максимилианович тоже голосовал за свое свержение. Он сидел, как оплеванный, ожидая приговора, ждал, что в дверях вот-вот появятся военные и уведут его в казематы.
— Предлагаю скрупулезно разобраться в антигосударственной деятельности товарища Маленкова, пособника
— Егор и Лаврентий, Лаврентий и Егор! — хмуро повторял Вячеслав Михайлович, припомнив неразлучную дружбу Маленкова и Берии.
— Я по-свински поступил! — лепетал Георгий Максимилианович.
— Ошибки у товарища Маленкова, безусловно, были, но кто без ошибок? — вмешался Ворошилов. — Пока на лбу шишек не набьешь, дело не сделаешь!
— Да какое дело, все развалил! — ерепенился Каганович.
— Я считаю, что Георгий Максимилианович Маленков должен остаться членом Президиума Центрального Комитета, — следуя договоренности с Молотовым, выговорил Хрущев. — Он человек эрудированный, грамотный и, несмотря на промахи, многое сделал для государства — это первое. И второе. Считаю возможным оставить товарища Маленкова заместителем председателя Совета министров. Как ваше мнение, товарищ Молотов?
Вячеслав Михайлович снисходительно кивнул:
— Поддерживаю!
Никто не стал возражать. Каганович остыл. Хрущев рекомендовал на место Маленкова Николая Александровича Булганина, который был единогласно утвержден на посту председателя Совета министров. Пост министра Вооруженных Сил достался Георгию Константиновичу Жукову. Товарищу Маленкову отдали Министерство электростанций. К концу заседания он немного повеселел, приободрился, даже пробовал шутить. Самым довольным теперь выглядел Булганин. Информацию об изменении в правительстве решили обнародовать после новогодних праздников.
Закончив с кадровыми вопросами, Президиум заслушал сообщение генерал-полковника Серова о приведении в исполнение решения Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР в отношении заключенного Абакумова, работавшего до 1951 года министром государственной безопасности. Серова слушали молча, без комментариев. Только после Ворошилов в полголоса произнес:
— Вот и кончился Виктор Семенович!
Георгий Максимилианович устало опустился на стул:
— Вот и все, Лерочка, сняли!
— Кого сняли?! — не поняла Валерия Алексеевна.
— Меня сняли. Не премьер я больше. Молотов подстроил.
— Молотов! — сквозь душившие слезы протянула Евгения Алексеевна.
— И Никита пару поддал, — чуть не плача прошептал Маленков.
— Ноги моей больше у Хрущевых не будет!
Маленков всхлипнул.