Царство
Шрифт:
Зато «переговорщик», выслушав меня с явно напряженным видом человека, очень сильно колеблющегося (я бы даже рискнул заявить об упорной внутренней борьбе, отразившейся на его лице), явно занервничал. Обратившись к своим товарищам, он нисколько меня не стесняясь, быстро заговорил, отчаянно жестикулируя – и товарищи внимательно его выслушали. Тот, что помоложе, со шрамом на лице, как брат похожий на разумеющего русскую речь, промолчал. А вот «кривой», выглядящий наоборот, самым возрастным в компании благодаря седине в волосах, что-то
– Нет русыч, мы не видели твоего соратника.
После чего вся компания повернулась ко мне спинами, потеряв всякий интерес.
– Эй, обожди, друг! Я тут кое-что вспомнил… Кошелечек-то с серебром у меня с собой. Может, ты все-таки что-то видел или знаешь о моей пропаже, а?!
Для убедительности я подкинул в ладони соблазнительно звякнувший кошель – и меня всего аж передернуло от выражения безграничной жадности, промелькнувшей в глазах всей троицы. Переводчик, шумно вздохнув, тут же выдал:
– Может, я все-таки что-то припомынаю… Но послушай, рус – поднимись к нам на когг! Я поспрашиваю людей, может кто-то в команде видел твоего человека… Поднимись, тебе нечего бояться.
Все, клюнули. Шумно выдохнув, я сделал шаг – и на мгновение потерял равновесие, едва не упав на живот. Пришлось упереться руками в сырые доски причала – а когда я вновь выпрямился, засапожный нож уже перекочевал в ладонь левой! Крепко сжавшей рукоять клинка обратным хватом и отвернувшей его от взглядов немцев…
– Уродцы, блин…
Неспешно пройдя по причалу, я вступил на сходни, ведущие на борт когга, при этом как бы невзначай прикрыв левую руку плащом. И наоборот, выставив правую с кошелем напоказ… С улыбкой, без суеты осмотревшись, я осмотрелся, разглядев двух мрачных моряков, напряженно посматривающих на меня с кормовой надстройки – и еще трех человек, как-то чересчур равнодушно замерших на палубе.
– Ну, вот собственно, и денарии – лови!
Практически поднявшись наверх, я ненадолго замер, ожидая, когда толмач ко мне приблизится – а после швырнул ему кошелек, коий тот с трудом и восторгом успел поймать…
А в следующий миг, сделав еще один шаг навстречу, я резко схватил пальцами правой руки его длинные волосы – и рывком дернул на себя, приставив к горлу засапожный клинок.
– Где Микула, тварь?! Отвечай!!!
Немец испуганно замер, ничего, однако, не сказав вслух. На время замерли и его соратники, меряя меня злыми, прямо-таки обжигающими ненавистью взглядами!
Но плевать мне на их взгляды – мне нужен мой друг!
Нервно сглотнув, ощущая при этом пугающую легкость во всем теле, я во весь голос заорал, так и не дождавшись ответа толмача:
– Микула!!! Микула!!! Где ты, друг!!! Микула!!!
Мне послышалось, или после моего крика в трюме как-то подозрительно звякнули цепи?!
Ну, цепи, может, звякнули и случайно, или все же действительно послышалось –
В следующий же миг чересчур резко дернулся толмач, наконец-то выпустивший из рук мешочек с серебром и схватившийся за рукоять тесака, покоившегося в ножнах на его поясе!
Отлично наточенное, загнутое полумесяцем внутрь лезвие засапожного ножа с легкостью вскрыло горло ублюдка – или причастного к пропаже Микулы, или решившего «просто» нагреться на моих динарах… На руки обильно хлынуло липким и горячим – а, я оттолкнув от себя убитого, метнулся к «кривому», одновременно с тем рванув меч из ножен! Он также оголил оружие – широкий тесак в добрый локоть длиною… Но парировать прямой выпад уже не смог. Не хватило то ли сноровки, то ли просто не успел среагировать – и узкое острие «капетинга» вонзилось точно в «солнышко» моего противника!
Как кажется, бывшего старшим не только по возрасту, но и по положению среди этих выродков…
В следующую же миг все мое существо, вся приобретенная в зимних боях чуйка буквально сиреной взвыли от острого ощущения опасности, ледяной волной обдавшего спину! И я, как видно на адреналине, успел отскочить на пару шагов вправо, заодно срубив испуганно шарахнувшегося в сторону моряка – тот рухнул на палубу с перерубленным шейным столбом… А позади раздалось сразу два глухих удара по дереву.
Выходит и стрелков двое!
– А-а-а-а-а!
Ко мне бросается третий выродок из компании толмача, «меченый» шрамом – бросается, высоко занеся секиру для удара!
Шаг ему навстречу – и клинок в коротком выпаде погружается в живот германца, рванувшего навстречу моей же атаке. Примерно до середины погружается... И одновременно с тем блок предплечья левой (прострельнувшей болью от резкого движения), встречает над головой древко топора, уже потерявшего силу удара…
Сделав еще один шаг вперед, я уже по рукоять вогнал меч в живот охнувшего, окатившего меня кровью из открытого рта ворога – после чего вместе с ним развернулся к стрелкам, чуть присев. Спустя всего удар сердца один болт ударил немца в спину, заставив тело его дернуться, а другой впился в доску палубы в вершке от моей стопы.
Все!
Рывком отталкиваю убитого от себя, бросив настороженный взгляд назад – но на носу противников не осталось. Однако и оставшиеся на палубе моряки, испуганно жмущиеся к кормовой пристройке, агрессии не выказывают, и ввязываться в драку не пытаются…
Уже хорошо!
А между тем, в трюме ведь раздается уже отчетливый звон цепей!
– Ну, поехали…
Стряхнув мертвеца с меча, за несколько ударов сердца я добегаю до лестницы, ведущей к арбалетчикам – и едва успеваю отпрянуть в сторону, увидев прямо перед собой мужской силуэт. Очередной болт вновь ударил в доски палубы – а я стремглав ринулся наверх…