Царство
Шрифт:
Рыцаря Тайгета перерубило у пояса, брат Басир из Караула Смерти лишился руки.
Рама прорычал нечто нечленораздельное, а потом приказал:
– Торгнюр, ракетный удар!
Космический Волк отодвинул ногу в качестве опоры, прогнулся чуть назад, чтобы установить контейнер установки "Циклон" под углом к горизонту, и произвёл пуск. Дорвался до сладкого –
Первая линия наступающих превратилась в мешанину обломков, искорёженного металла и ошмётков гнилых шкур. Однако механическая сороконожка пережила ракетный обстрел, набросившись на тех воинов, кто находился к ней ближе.
– Лев, перезаряди! – крикнул Торгнюр.
– Ага, теперь я – лев?! – отозвался Авраам.
– В бою ты – лев! Шевелись, hrimaldi!
В воксе раздался приказ командора:
– Торгнюр, отбой! Новая цель – пауки!
Авраам бросил быстрый взгляд туда, где последний раз вились изгибы и шелестели многочисленные суставы сороконожки. Вокруг чудовища танцевали – именно так, танцевали, высший уровень владения терминаторской бронёй – сам Рама, Джеймелион, Эллагор, Котар и Валерио. Мерцало силовое оружие, ревело цепное. В ответ сороконожка плевалась лучами, пыталась повалить и раздавить.
– Не тормози! – рявкнул Торгнюр.
Авраам добрался, наконец, до побратима, принялся извлекать ракеты из сумки, чтобы перезарядить наплечную установку. Одна готова, на месте, но впереди ещё одиннадцать однотипных операций.
– Я – пустой! – воскликнул Торгнюр.
Всё это время он не стоял, а поливал наступающих чудовищ уже не из ракетной установки, а из штормового болтера.
– Ну ты считай снаряды! – проворчал Авраам. – Всю дорогу очередями херачишь!
Несмотря на причитания, Авраам подал Торгнюру запасной магазин. Тот с невероятной ловкостью перезарядил оружие, дал длинную очередь и отозвался:
– Всё такой же скучный! Насладись битвой! Fenris Hjolda!
Авраам прошипел ругательства сквозь зубы, но всё же закончил перезаряжать "Циклон". Человекоподобный танк вновь принял стойку для пуска, и вереница ракет отправилась в цель, только уже не по авангарду вражеского войска, а глубоко в тыл, где находилась артиллерия и кукловоды.
Насекомообразные пушки развалились
На волне вокс-связи снова раздался голос командора, только уже смешанный с металлическим скрежетом и шипением чужеродной твари, которая пыталась командора сожрать:
– Торгнюр!
– Спокойно, ярл! Я разберусь! – Торгнюр повернулся к Аврааму и бросил: – За мной!
– Так это ты разберёшься, не мы. – Авраам ухмыльнулся, но последовал за старым товарищем.
В этот миг сороконожку изранили до такой степени, что она вовсе вышла из себя. Множество лап отрублено, на боках вмятины, прожжённые следы силового оружия и рваные раны, оставленные цепным. И всё же могильный сталкер – как называли сороконожку воины Караула – чуть ли не поднялся на кончик хвоста, взвился до потолка, а потом рухнул с высоты на противников.
Капитан Джеймеллион не успел уклониться. Сказалась слабость от потери крови: первые раны в тот день он получил во время абордажа лёгкого крейсера и ещё пару десятков уже на флагмане. Сороконожка обвила кольцами невероятно вытянутого тела помятые доспехи, а потом сдавила так, что славный герой превратился в месиво, когда не разберёшь, где металл, а где плоть.
Остановились ли воины абордажной команды при виде настолько мучительной смерти?
Да нет, конечно. Решимость покончить с чужаками только выросла. Месть, месть и ещё раз месть, за каждую жизнь, за каждую каплю крови, до тех пор, пока некроны не исчезнут с лица галактики или пока смерть не найдёт всех, кто эту месть вершил.
Ураганным огнём Торгнюр с Авраамом пробили коридор в рядах осквернителей трупов, а потом едва не стали жертвами роя скарабеев. Они уже приготовились срывать с доспехов мелких надоедливых механических жуков, когда те налетели на столб пламени.
Хашутта бал Зейду, воин Караула Смерти, обработал скарабеев из тяжёлого огнемёта. Вроде бы совершенно бесполезное оружие против существ со стальной шкурой, но на то Караул Смерти и лучшее подразделение по борьбе с чужаками. Всё продумано – тонкая электроника ремонтных роботов не выдержала перегрева. Стрелять по каждой боевой единице роя не нужно.
Торгнюр прорвался сквозь стену огня, выхватил силовой меч и столкнулся с осквернителями трупов. Он смеялся, стрелял в упор и рубил чужаков, не обращая внимания на их тщетные попытки его растерзать. Каждая рана лишь распаляла старого воителя. Авраам даже несколько потерялся на его фоне.