Царство
Шрифт:
1
– "Георг Хокберг сражался, как никогда до этого", – цитировал Авраам.
Он цитировал меня. Вы даже не представляете, как это приятно.
– "Но он был всего лишь человеком, хотя и незаурядным человеком, отважным и решительным…"
Лас
– "Зеленокожий взмахнул тесаком и отрубил Георгу руку. Георг упал на колени, – продолжал Авраам. – Зеленокожий раззявил рот, полный кривых обломанных зубов, и провыл: "И хде ж типэр твой Ымператор, людик?!"
– Вообще-то, – заметил Георг, нахмурившись, – было очень больно. Зрение померкло, я мог вообще закрыть глаза и больше не проснуться.
Авраам только аугметической рукой махнул и продолжил:
– "Георг проскрежетал зубами и прохрипел, зажимая кровоточащую рану: "Сейчас… ты с ним встретишься… и сам спросишь! За Бога-Императора!"
Авраам не выдержал и рассмеялся. Георг же похлопал в ладони и обратился ко мне:
– Неплохо-неплохо. Пожалуй, всё-таки стоит прочесть. В общем… хм… как тебе пришла идея так переписать этот момент? А, Агнец?
Я ответил:
– Я – большой фанат военной и околовоенной литературы. Знатоки, скорее всего, уже поняли, что данный эпизод – это пересказ истории о том, как знаменитый комиссар Себастьян Яррик лишился руки, но победил. Да и в целом… как-то иначе заканчивать повествование о ключевом сражении на Нагаре мне показалось неправильным.
– Огонь, просто огонь. – Авраам усмехнулся.
– Да. – Георг кивнул. – Мне нравится. Теперь даже иначе на себя в зеркало буду смотреть. Как на героя.
– Антигероя! – Лас Руиз направил указательный палец в потолок. – Всё-таки события на Стирии и Скутуме воспроизведены довольно точно.
Я развёл руками и ответил:
– Я – художник. Мне показалось, что так образ куда богаче, чем просто рыцарь в сверкающих доспехах и опора Империума.
– Однозначно, – сказал Георг.
– Кроме того, – продолжил я, – так я постепенно выстраивал путь героя: от мерзавца и шарлатана до того, кто одумался и стал служить на благо всей нашей цивилизации.
Георг протянул мне руку, и я пожал её. Он сказал:
– Благодарю, Агнец. Ты не представляешь, как здорово твоя книжка поддерживает мои начинания. Я, наверное, даже проспонсирую ещё пару тиражей. – Георг внезапно отвёл взгляд, а потом снова посмотрел на меня. – Кое-какие книги, наверное, подпишу лично
Я вздохнул и проговорил:
– Спасибо, капитан. Вряд ли, конечно, это получится сделать на Нагаре.
– Просто Георг. Почему?
– После третьей редакции "Classis Libera" экклезиархия наложила запрет на публикацию. Я начал выяснять, обивать пороги. В конце концов, узнал, что госпоже фон Фредрисхальд, мягко говоря, не понравился финал. Якобы Каролус не мог так поступить.
– Ну… – произнёс Лас, – кто знает? По мне так не самый плохой финал. Героизм, самопожертвование, все дела. Видал я смерти и похуже.
– Он бежал, Лас, – сказал Авраам. – То, что напридумывал Агнец, хоть как-то его обеляет.
– Ну вот, наверное, только благодаря этому меня и не сожгли на костре за хулу на благородного мужа, – произнёс я. – На этом и закончилась моя писательская карьера. Ладно хоть были поклонники, подсказали мне перебраться на Дитрит. Хотя, конечно, тамошняя жизнь не для стариков…
Если что, мы не на Дитрите. Мы на капитанском мостике "Амбиции", где время от времени принимают судьбоносные решения, но чаще просто скучает Лас Руиз, вглядываясь во тьму космоса, подсвеченного далёкими звёздами и огненными хвостами комет.
Правда… в тот миг бронированный щит был опущен, и никаких звёзд не увидишь, сколько ни пытайся.
Тому была веская причина – "Амбиция" прорывалась сквозь Эмпиреи, и в варп-бездну вообще лучше не смотреть, ведь из неё на тебя может посмотреть нечто непредставимое, то, что лучше никогда не увидеть. Но вот-вот, уже через считанные минуты, а, может быть, и секунды, перелёт завершится. Корабли Георга и его союзников – "Амбиция", "Tibi gratias ago Deus Mechanicus" и "Spiritus" – окажутся в Проливах Балта, в логове пиратов, в скоплениях астероидных и минных полей, в чертовски опасном месте, где собрались все отбросы и проходимцы Сектора Сецессио.
В пиратском космическом форте под названием "Белами-Ки" Георг собирался пополнить команду разношёрстным сбродом, чтобы со временем перековать его в отчаянных вояк, которым сам чёрт не брат.
– Всё восторги и восторги, но у меня есть и замечание по тексту, – произнёс Авраам. – Почему ты называешь меня или Ловчего "нелюдью"? Обидно, знаешь ли.
Так и знал, что Авраам рано или поздно задаст этот вопрос. Однако я не успел на него ответить.
– Входящее сообщение! – воскликнул офицер связи.
– Принять! – приказал Лас. – И откройте уже иллюминатор! Почему вообще приходится об этом напоминать?!
Створки бронированного щита разъехались в стороны, и я увидел знакомую картину: шлейфы астероидов разных размеров и форм; едва заметные, но смертельно опасные сферы мин; небольшие орудийные платформы, замаскированные под уже упомянутые астероиды; и, наконец, громаду далёкой космической станции, на причалах которой застыло несколько звездолётов.