Цеховик. Книга 1. Отрицание
Шрифт:
Старушка внимательно меня слушает, оглядывает оценивающе и кивает.
– Верно говоришь, сынок. Неправильный адрес. Сороковая сроду пустая стоит. Лет семь тому жила семья, да уехала. Недавно, правда, девка молодая въехала, но профессора кудрявого там точно нет.
Я благодарю её и ухожу. Дождавшись, когда уйдёт и она, снова иду к подъезду и поднимаюсь на второй этаж. В подъезде влажно и пахнет плесенью. Звоню и слышу доносящийся из-за двери звук девичьих ног.
– Чего так долго? – строго спрашивает Лида. – Я уж думала,
– Что значит опять? – усмехаюсь я. – Когда я тебя динамил? А вот за тобой есть грешок такой.
– Ладно, проходи уже. Можешь здесь раздеться, соседей сегодня не будет.
– Да ты что! Вот это удача! А куда они делись?
– К родственникам полетели. В Новосибирск, кажется. Проходи-проходи.
Она заводит меня в свою комнату. Убожество, зато выглядит натурально. Кровать, стул, стол, шкаф, гобеленовый коврик на стене. Голая лампочка под потолком. Могли бы и получше служебную квартиру обустроить. Ясно, что у Лиды никаких соседей нет. Зачем врёт? Странно и непонятно.
– Ничего, симпатично у тебя здесь, – улыбаюсь я.
– Издеваешься? Дыра страшная.
– А соседи кто?
– Муж с женой под пятьдесят. Спокойные, не пьющие.
Я понимающе киваю.
– Это самое главное, да?
– Да ладно, что мы о соседях-то?
– И то верно, – соглашаюсь я. – Иди ко мне.
Я расставляю руки и делаю шаг к ней.
– Первым делом самолёты! – она резко выставляет вперёд руку. – Сначала поговорим о деле. Выкладывай, что принёс.
– Ну ладно, – соглашаюсь я. – Можно и выложить. Для хорошего человека не жалко.
Я сажусь на кровать, расстёгиваю замок на сумке и вытаскиваю магнитофон.
– Что это? – спрашивает Лида, внимательно глядя на магнитофон.
– А на что похоже? Слушай.
Я мечтательно улыбаюсь и нажимаю клавишу воспроизведения. По комнате разносится вкрадчивый сексуальный голос. Ни одна девушка не устоит. Это же Джо Дассен.
«Aux Champs-'Elys'ees
О Шамп Элизе», – поёт он.
Лида хмурится.
– Джо Дассен. Нравится? Мне на день рождения магнитофон подарили. Прикинь? Здорово, да?
– Погоди, это всё, что у тебя для меня есть? – спрашивает она, упирая руки в бока.
– Есть Высоцкий. Мы с ним в один день родились. Годы разные, конечно. Но день один. Классно, да? Пинк Флойд. Стена. Слышала? Убойная вещь вообще!
– Выключи, – хмуро говорит она. – Давай-давай, выключай. У меня от музыки голова болеть начинает.
Я выключаю и убираю магнитофон в сумку.
– Жалко. Но больная голова нам не нужна.
– Ты издеваешься? Зачем дурачком прикидываешься? Тебе это смешным кажется? Ты не понимаешь, что именно я от тебя жду?
– А ты? – смеюсь я. – Ты понимаешь, чего от тебя жду я?
– Получишь ты сладкое, не переживай, но только после того, как расскажешь всё, что разузнал.
– Ну, тут просто сладким не отделаешься. Мне прямо приторно должно стать. Ты меня
– Ты на каком языке говоришь?
– На языке агента под прикрытием.
– Так, – она начинает терять терпение. – Хватит уже словоблудия. Если есть, что сказать, говори. Если нет, пошёл вон. Так понятно?
– А ты сурова, Лидия Фёдоровна. Любовь Яровая, прям-таки, новая инкарнация. Кожанки и маузера только не хватает. Ладно, не горячись. Есть, что сказать. Операцию назначаю на субботу.
– Какую операцию?
Она наклоняет голову и смотрит исподлобья.
– Какую ещё операцию?
– Ну, не аппендицит же. Будут все главные действующие лица. Будут липовые накладные. Будет колбаса. Дохрена колбасы. Левой колбасы. И баблос будет.
– Что?
– Деньги, бабки, лавэ. Как ещё объяснить? Сок, живительная влага, на которую слетаются воротилы теневой экономики. Я не слишком поэтично изъясняюсь?
– Ты выпил что ли?
– Нет, я не пью. После травмы восстанавливаюсь, веду здоровый образ жизни. «Говорят что пить не в моде. В моде щас какой-то ЗОЖ». Слыхала такую песенку? ВИА «Ленинград».
– Ближе к делу!
Ага! Задрожала! Завелась, схватила инфу, заглотила, как хариус мушку. Мало! Недостаточно! Ты должна потечь, растаять, как карамель, как патока, сладкая девушка Лида.
– Ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан? Так ближе некуда. Я же тебе на блюдечке с голубой каёмочкой даю звёздочку страшного лейтенанта, а то и капитана. Прикинь! Подпольное производство, мясокомбинат, сбыт через торговую сеть, тысячи рублей еженедельно. Торговая мафия, цеховики. Спокойно, только не падай в обморок. И за всё за это тебе и нужно-то любить меня, распахнув сердце. Не только сердце, конечно.
– Так. Давай по порядку, – машет она головой.
– А куда эта дверь ведёт? – спрашиваю я, показывая на дверь, ведущую в смежную комнату.
– Она закрыта на ключ, там соседи живут. Не отвлекайся.
– Да я всё сказал уже. Я догадываюсь, как выйти на производство, узнать, когда и откуда завозится продукция и откуда берётся сырьё. Но сейчас пока твёрдо знаю, когда будет сходка. Тебе остаётся организовать захват, налёт или, как там у вас это называется.
– Когда?
– В субботу.
– В какую? – переспрашивает она.
– В эту субботу, двадцать шестого января восьмидесятого года, – чётко, как диктор, говорю я на случай если идёт запись
– Во сколько?
– Нужно быть готовыми с самого утра, начало операции по сигналу. Я буду присутствовать и позвоню.
– Нужны доказательства, подробности. Иначе я не смогу добиться, чтобы выделили людей под операцию.
– Подробности появятся, когда возьмёте их с поличным. Это всё, что я могу сказать. Остальное сообщу только если операция пройдёт успешно. Сорри, Лида. Если вы лохонётесь и завалите дело, мне подставляться ни к чему.