Цель оправдывает средства. Том четвертый
Шрифт:
Закари боялся, что Панзер скажет что-то в ответ, но спецназовец молчал. Напряженной фигурой он стоял там, где и прежде, но по выражению лица брата было видно, что в этой избитой фигуре, в которой едва держится жизнь, он видел сейчас не генерала. Закари мог поклясться, что сейчас перед глазами командира «Синей команды» мелькают сцены гибели его людей.
— Нужно… договориться… — девушка закрыла глаза и едва смогла вновь приоткрыть веки. — Нужно… спасти…адво…джеков…
— После того, что они с тобой сделали? — не выдержал Закари. — После смерти нашего ребенка?!
— Они…
Закари едва чувствовал, как пальцы свободной руки сжались настолько, что нервы периодически «стреляют» в локоть. Ярость и безумие заполняли его сознание. Едва выжив, она просила не мстить! После того, как эти ублюдки едва не убили ее! После того как они убили их ребенка! После того, как обрекли весь мир на смерть от пандемии!
— Не могу, — неожиданно все отступило. Огонь в крови, полыхающий еще мгновение назад, отступил, уступив место ясному мышлению без эмоций. Шум в голове притих. Братья называют это состояние «холодной яростью»: моментом времени, когда эмоциональный пик настолько велик, что психика просто отключает эмоции, чтобы позволить разуму остаться в здравом состоянии. Механизм психологической защиты, заложенный в них еще во времена создания на Камино. — Я обязан…
— Не… понимаешь… — девушка заволновалась. Запищали аппараты, указывающие на повышение давления и частоты сердечных сокращений. — Они… не знают… юужань-вонг… чернота… в Силе…
— Маршал, капитан, — в палатке ожил дроид-медик. — Я прошу покинуть пациента. Ей вредны сильные эмоции.
— Уходим, — угрюмо бросил Панзер, подходя к Закари.
— Нет… — на лице девушки появилась мольба. — Нет… не надо…
— Скорее, — поторопил их дроид, оперируя с медицинской аппаратурой. Один из манипуляторов отстегнул медицинскую маску и закрепил ее на лице Имперского Рыцаря. — Я ввожу ее в состояние медицинской комы. Прошу всех удалиться. Вы негативно влияете на состояние пациента.
— Я не могу, Олана, — произнес Закари, одними губами поцеловав дрожащую руку девушки, на глазах которой появились слезы. — Я не могу простить…
— Прошу… нет… — зарыдала она.
— Маршал! — дроид сверкнул манипуляторами. — Я требую — покиньте пациента! У нее падают жизненные показатели!
— Не добивай ее, идиот, — зашипел Панзер, буквально оторвав маршала от постели генерала Чион. Безапелляционно схватив командира корпуса за плечи, он выпроводил того за пределы медицинской палатки наружу.
Закари с удивлением обнаружил, что на горизонте забрезжил рассвет. Алые лучи местного светила едва пробивались сквозь черноту ночи, но он уже понял, с большим удивлением для себя, что провел рядом с Оланой всю ночь — Панзер доставил ее в сумерках. Похоже, командир 332-го штурмового корпуса потерял счет времени.
— Она была беременна? — отведя друга в сторону, Панзер, вынув из кармашка многофункционального пояса пачку сигарет, протянул другу одну. Закари, взяв ее, покрутил меж пальцев, не особо понимая, что делать с этим предметом. Но на вопрос друга утвердительно кивнул. — Ублюдки, — произнес спецназовец
— Ты и я, — глухо ответил он.
— Дроиды-медики, которые ее осматривали? — быстро спросил командир отряда спецназа.
— Я вычистил память дроида и стер данные первичного осмотра в части гинекологии, — вяло пояснил Закари. Напала какая-то апатия — так бывало, особенно перед тем, как приходилось принимать нелегкие решения.
— У дроидов есть резервное ядро данных, — неожиданно произнес Панзер. — Я им займусь после того, как он введет генерала в медицинскую кому. Протокол осмотра сотру полностью — пусть отсутствует полностью, чем в части. Меньше подозрений. В рапорте напишешь, что дроид вышел из строя по неизвестным причинам. Пусть все думают, что он просто не успел сгрузить данные осмотра. Держи, — он вынул небольшой чип, насильно всунув его в руку маршала.
— Что это? — не понял Закари.
— Данные врача на Тритоне, — объяснил Панзер. — Он мой должник. Отвезешь ее к нему, поможет. На чипе есть все необходимая информация. Осмотрит, напишет заключение, пропишет лечение, чтобы не было никаких вопросов со стороны вышестоящих служб. Пусть возьмет отпуск и отдохнет, чтобы организм восстановился. Через неделю-другую, никто ничего и не заметит, если снова осмотрят. А потом и не докажут, что было нарушение закона.
— Спасибо, — произнес Закари. — Я… Мне жаль твоих ребят, Панзер.
— Мне тоже, — горько произнес тот. — Прости, за мои слова, брат. Я не знал, насколько все плохо.
— Нельзя оставить это просто так, — неожиданно произнес Закари. — Если информация о произошедшем с Оланой, о переговорах с бандитами и последствиях, выйдет за пределы планеты, это может создать прецедент.
— Согласен, — Панзер затянулся. — Ублюдки по всей Империи будут думать, что им все позволено и с ними будут вести переговоры. Готов поспорить, что, когда прибудут флотские, там будет какой-нибудь мудак из Сферы Галактического Влияния, который тоже попробует договориться. И все ради гребанной бакты!
— Колто не хватает на такую огромную территорию, — припомнил Закари ряд отчетов. — Поэтому и цепляются за любую возможность.
— Будем и дальше побираться таким образом, все станет только хуже, — заявил Панзер. — Ты мой рапорт еще не загружал в систему?
— Не до этого было, — признался Закари. — А что?
— Я забыл дописать там абзац, что бакты в резервуарах не было, — быстро произнес Панзер. Маршал-коммандер несколько секунд молчал, соображая, к чему это было сказано. А потом зрачки его глаз расширились…
— Командуй, маршал, — Панзер щелчком пальцев отбросил от себя окурок. — Нет бакты — все жертвы напрасны. Пусть каждый ублюдок в галактике знает, что как минимум твой корпус не оставит подобное безнаказанным.
— Я твой должник, — сдавленно произнес Закари, протянув руку.
— Ты мой брат, — поправил Панзер, схватив кисть в условном братском жесте. — Одна кровь…
— … одна судьба, — закончил за него Закари, активировав комлинк. — Артиллерия! Выводите «Гиацинты»…