Цель: Процесс непрерывного совершенствования
Шрифт:
Я останавливаюсь у тротуара перед домом. Перед гаражом на ведущей к дому дорожке я вижу «аккорд» жены.
Я не успеваю подойти к парадной двери, как она открывается. За второй сетчатой дверью я вижу Аду Барнет. Ее рука тянется вниз, и раздается щелчок замка, запирающего дверь.
— Здравствуйте, — произношу я.
— Я же сказала, что она не хочет с тобой разговаривать, — говорит Ада.
— А может, вы ее все-таки позовете? Она ведь моя жена.
— Если хочешь поговорить с Джулией, можешь сделать это через ее
Ада закрывает дверь.
Я говорю, что не уйду, пока не поговорю с женой.
— Если не уйдешь, я вызову полицию, и тебя удалят отсюда — это частная собственность.
— Тогда я буду ждать в машине. Улица-то вам не принадлежит.
Дверь закрывается. Я возвращаюсь на тротуар и сажусь в свой «бьюик». Я сижу и не отрываясь смотрю на дом. Время от времени я вижу шевеление штор за окном дома Барнетов. Примерно через сорок пять минут, когда солнце совсем садится и я начинаю всерьез спрашивать себя, сколько еще намерен здесь торчать, дверь дома открывается.
Выходит Джулия. На ней надеты джинсы, кроссовки и свитер. Благодаря этой одежде она выглядит моложе. Она напоминает мне девушку, которая идет на свидание с юношей вопреки воле родителей. Джулия пересекает лужайку, и я выхожу из машины. Она останавливается примерно в десяти футах от меня, словно боится подойти ближе, боится, что я схвачу ее, затащу в машину и увезу в палатку в пустыне или что-нибудь в этом роде. Мы смотрим друг на друга. Я засовываю руки в карманы.
— Ну… как ты? — спрашиваю я, чтобы как-то начать разговор.
— Если хочешь знать правду, — говорит она, — мне было очень плохо. А ты как?
— Я беспокоился о тебе.
Она отводит глаза в сторону. Я хлопаю рукой по крыше «бьюика».
— Давай прокатимся, — предлагаю я.
— Нет, я не могу, — отвечает она.
— Может, тогда прогуляемся?
— Алекс, просто скажи мне, чего ты хочешь?
— Я хочу понять, зачем ты это делаешь!
— Затем, что я не знаю, хочу ли оставаться твоей женой, — говорит она. — Разве это не очевидно?
— Так почему нам об этом не поговорить?
Она молчит.
— Пойдем пройдемся — всего один квартал, — прошу я. — Если не хочешь давать соседям пищу для пересудов.
Джулия оглядывается и понимает, что мы — настоящий спектакль для всех соседей. Она неуклюже подходит ко мне. Я протягиваю ей руку. Она ее не берет, но мы поворачиваемся и идем по тротуару. Я машу рукой дому Барнетов и опять замечаю шевеление за шторой. Мы с Джулией проходим футов сто. Я первым нарушаю молчание.
— Послушай, мне ужасно жаль, что все так получилось в те выходные, — говорю я ей. — Но что я мог сделать? Дейви ждал меня…
— Это произошло не потому, что ты ушел в поход с Дейви, — отвечает Джулия. — Поход стал просто последней каплей. Я вдруг осознала, что не могу больше оставаться. Мне необходимо было уехать.
— Почему ты, по крайней мере, не дала знать, куда уезжаешь?
— Послушай, —
Я осторожно спрашиваю:
— Ты хочешь… развестись?
— Еще не знаю.
— А когда будешь знать?
— Эл, это было для меня очень сложное время, — говорит жена. — Я не знаю, что мне делать. Не знаю, на что решиться. Мать говорит одно, отец другое, подруги третье. Все знают, что нужно делать, все, кроме меня.
— Ты уехала, чтобы в одиночку принять решение, касающееся нас обоих и наших детей, — говорю я. — И ты слушаешь всех, кроме тех трех людей, жизнь которых может пойти наперекосяк, если ты не вернешься.
— Я должна обдумать это сама — без давления со стороны вас троих.
— Я всего лишь предлагаю обсудить вопросы, которые тебя мучают.
Она испускает вздох отчаяния и восклицает:
— Эл, мы это обсуждали уже миллион раз!
— Ладно, скажи мне вот что: у тебя кто-то есть?
Джулия останавливается. Мы прошли целый квартал.
— Я думаю, мы зашли слишком далеко, — холодно произносит она.
Джулия разворачивается и идет назад. Я догоняю ее.
— Ну так что? Да или нет? — спрашиваю я.
— Конечно, нет! — восклицает она. — Ты думаешь, я жила бы у родителей у если бы у меня кто-то был?
Мужчина, выгуливающий собаку, удивленно смотрит на нас. Мы с Джулией замолкаем, проходя мимо него.
Затем я шепчу:
— Мне просто надо было знать… Вот и все.
— Если ты думаешь, что я оставила детей, только чтобы повеселиться с любовником, ты меня совсем не знаешь, — говорит она.
Я воспринимаю эти слова как пощечину.
— Джулия, прости меня. Такие вещи случаются, и мне надо было удостовериться, какова ситуация на самом деле.
Джулия замедляет шаг. Я кладу руку ей на плечо. Она стряхивает ее.
— Эл, я уже давно чувствую себя несчастной, — говорит она. — И откровенно тебе скажу, что мне стыдно за это чувство. И все-таки я несчастлива — я знаю это.
Мне больно осознавать, что мы уже подходим к дому ее родителей. Прогулка была слишком короткой. Ада стоит у окна; она уже не прикрывается шторой. Мы с Джулией останавливаемся. Я прислоняюсь к машине.
— Почему бы тебе не собрать вещи и не поехать со мной, — говорю я, но жена качает головой.
— Нет, я еще не готова к этому, — произносит она.
— Что ж, — говорю я, — выбор такой: ты остаешься здесь, и мы разводимся, или мы возвращаемся вместе и стараемся наладить нашу семейную жизнь. Чем дольше ты будешь жить вне семьи, тем более чужими мы будем становиться друг другу. Тогда развод неизбежен. А если мы решимся развестись, сама знаешь, что это такое. Мы видели, как это было у наших друзей. Ты действительно хочешь этого? Поехали домой. Я обещаю, что у нас все наладится.