Целитель и сид

Колоскова Елена Леонидовна

Септимо довольно потер руки, словно предвкушая удовольствие.

Умертвия поднимать гораздо труднее, чем свежих зомби. Тело, которое пролежало в земле несколько лет и утратило подобие человечности, требовало для подъема гораздо больше силы, а уж чтобы заставить его двигаться и говорить… Нам еще учиться и учиться.

Заставить умертвие подчиняться было еще сложнее, чем поднять его. Для подчинения использовали собственноручно изготовленные аддикты, напитанные Силой.

Бывали случаи, когда старые захоронения «оживали»

самостоятельно, или их кто-то поднял, но упокоить не смог. Немертвые, которых привлекала сила Жизни, движимые инстинктом охоты, нападали на своего создателя или случайных людей.

В таком случае их требовалось как можно быстрее поймать и упокоить.

Внимание, вопрос: удастся ли упокоить умертвие без аддикта, который служил концентратором Силы? Что-то мне подсказывало, что неспроста нас учили быстро бегать.

— Итак, студенты! Выбирайте могилу от пяти лет — и вперед! Время пошло. Кто не поднимет, не уложится по времени в один цикл или не сможет упокоить, зачета не получит, — сказал Септимо, словно предвкушая наше поражение.

Постараюсь его разочаровать и получить зачет.

Я сложила зонтик и достала из сумки аддикт из мягкой древесины бука. Последние два дня я терпеливо вырезала на нем руны и глифы, которые могли упокоить умертвие. Заготовка дешевая, но больше мне и не требовалось. Я не планировала в будущем заниматься практикой некроманта, так что и долгоиграющих артефактов мне не требовалось.

Затем я прошлась между аккуратными рядами могил, изучая даты смерти. Пока я раздумывала, студенты разобрали подходящие, так что пришлось взять на подъем могилу десятилетней давности.

Фу… До практикума у нас была лекция о стадиях разложения трупа, так что я примерно представляла, что сейчас увижу. Из могилы вылезет обтянутый остатками плоти склизкий остов без малейших признаков мозга в черепной коробке. А что, если он вообще не сможет шевелиться?

Я нерешительно стиснула в руках аддикт и направила его себе под ноги на землю, где, предположительно, находился труп. Свой призыв я подпитывала Силой Смерти.

Спустя некоторое время я почувствовала Ее присутствие. Она была тут, так же как один из Ее детей, здесь, прямо подом мною, в холодной сырой земле… Мелкая морось в воздухе внезапно превратилась в колючие ледяные кристаллы, впивающиеся в кожу. И этот ледяной ветер… Это тоже был Ее ветер.

— Восстань и служи мне, — сказала я.

Земля прямо подо мной задрожала, и я сделала шаг назад, освобождая место тому, что выбиралось из могилы. Сначала показался саван, а потом ветхая ткань треснула и в прореху просунулась костлявая рука, обтянутая бурыми остатками кожи и мышц. Фаланги пальцев были практически обнажены.

Сам процесс подъема умертвия напоминал появление из кокона какой-то гротескной бабочки.

Запах был настолько мерзкий, что не спасало даже гвоздичное масло, которым я побрызгала платок.

Наконец

«оно» появилось целиком и село, сжавшись, у моих ног. В провалах его глазниц не было и признака глазных яблок, но умертвие каким-то образом чуяло и ощущало меня.

Плоти на черепе практически не осталось, и волосы свисали со скальпа, как пакля.

Умертвие тонко шелестело на одной ноте. Звук зарождался где-то в недрах этого полуразложившегося тела и не имел никакого отношения к отсутствующим голосовым связкам.

Я поняла, что оно… Оно страдает. И еще — оно голодно. Намного голоднее, чем мой кот, и даже голоднее, чем Лейфр Добрый. А еще я поняла, что я — еда. Еда, которую надо съесть.

— Ой, мамочки! — вдруг раздался крик с той стороны, где некромантка Зои поднимала свое умертвие.

Я обернулась на крик. Некромантка сорвалась с места и, как заяц, помчалась через кладбище, а несвежий на вид зомби неспешно двинулся за ней следом, ведомый охотничьим инстинктом.

Однако мне не стоило отвлекаться.

Мое умертвие, утратив на мгновение контроль, дергаными движениями потянулось ко мне. Когда оно коснулось моей ноги, я чуть не потеряла сознание от энергетического оттока.

Умертвие высасывало из меня Силу Жизни, и было ощущение, что оно охотно готово поглотить и мою Искру тоже, если бы я дала такую возможность.

В миг обессилев, я упала на колени, а довольное умертвие прильнуло ко мне. Меня вывернуло прямо на труп остатками завтрака.

Аддикт… не выпускать аддикт. Силы, я едва не разжала руку!

— Ну-ка, отпустил! Живо! — выдавила я, крепче сжав аддикт и направив его на нежить.

Умертвие послушно отступило и уселось рядом, ожидая следующей команды. Двигалось оно гораздо резвее, чем до этого — сказывалась поглощенная им Сила.

— Возвращайся обратно и больше не поднимайся, — сказала я стандартную формулу, и добавила, — Покойся с миром и воссоединись со Светом.

Последнее было необязательным и предназначалось обычным умершим. Но мне казалось, что так было правильно.

Умертвие, как крот, зарылось в землю, возвращаясь в свою могилу. Я провела по рыхлой земле рукой, разравнивая ее.

С трудом поднявшись на ноги, я повернулась к Септимо, который зорким оком наблюдал за студентами.

— Твигги из Рэнса, закончила! — крикнула я.

Господин Септимо издали кивнул мне и сделал пометку стилом на вощеной дощечке.

****

Теперь я поняла, зачем Септимо велел взять с собой смену одежды. Схоронившись за каким-то могильным камнем, я переоделась в чистую накидку, но запах блевотины и гниющей плоти, казалось, въелся намертво. Намертво, это точно!

«Еду с собой не брать, завтракать тоже не советую», — сказал на предварительном инструктаже преподаватель. Что ж, теперь буду беспрекословно слушать его советы.