Целительница: другая

Воропаева Светлана

— Вика! Ты же говорила, что только вино?!

— Не мешай мне расслабляться, тебе же лучше.

— Кого ты обманываешь? У тебя две стадии: трезвая и блюющая.

— Началось, — улыбнулась Вика, подходящей стюардессе.

Глава 4

Поезд вёз Пятницкую и Смолина из Женевского аэропорта в Лозанну. Скупые зарисовки швейцарской провинции проглядывались лишь на станциях. В остальное время за окном мелькали фонари.

— Через двадцать минут прибудем на вокзал.

— Удобно, чуть меньше

часа в пути.

— Очень удобно! Я езжу так на работу. Выхожу в центре Женевы. Там до офиса пять минут пешком. И в Лозанне пять минут до вокзала. По дороге читаю новости и листаю свой планер.

— Невероятно! Ты ездишь на работу на электричке.

— Невероятно, что ты грозилась пить виски, а не осилила и один стакан.

— Вино мне стало ближе, — отшутилась Вика. — Почему Лозанна, если работаешь в Женеве?

— Неуютный город. Словно стоит на другом озере. Останешься подольше, свожу тебя в Женеву и поймёшь.

Виктория улыбнулась, не комментируя фразу. Не знала как. Ещё в самолёте под виски она ощутила расстройство множественной личности самой себя. То она действовала как та, которая когда-то встречалась с Алексеем, то как руководитель подразделения в банке, как вдова, как жена Виктора. Личности брали главенство над ней в рандомном порядке, что не давало ей расслабиться и приходилось излишне контролировать свое поведение. Ненормально было испытывать стыд, радость, азарт и боль практически одновременно. Сидеть одной в квартире, общаясь разве что с кассирами в ближайшем магазине, было куда проще, чем выйти в мир людей, которые тоже думают, чего-то хотят и куда-то идут. И при всём желании оставаться незаметной, у нее не вышло.

— Ты отказался от машины?

— Здесь, да. Уровень комфорта несопоставим с количеством проблем и затрат. Мне же не нужно ездить во Францию за продуктами, — усмехнулся Алексей.

— О чём ты? — не поняла Вика.

— Это местное развлечение, поехать в выходные за покупками во французские супермаркеты, где цены ниже. Я не заморачиваюсь.

— Ты дружишь с местными?

— Больше с такими же приезжими как я. Их много. И русских много. Кстати, взял на завтрашний вечер билеты на концерт какого-то крутого русского пианиста.

— Пианиста? — не поверила Пятницкая.

— Это же тусовка. Почувствуй себя героиней старого романа, когда люди ходили в театры, чтоб себя показать и на других посмотреть.

— Странная аллегория. В романе, который сразу припоминается под стук колёс, всё заканчивается плохо для героини.

— Брось, эти поезда почти бесшумные.

— И всё же.

— Вика, я тебя не тороплю и готов ждать ответных чувств. Оставь ненужные волнения.

— Спасибо.

— Я хочу, чтоб ты расслабилась и насладилась добрым городом в хорошей компании.

Вика улыбнулась, не мог Алексей не ввернуть в фразу что-то восхваляющее самого себя. Интересно, почему ей это всегда бросалось в глаза — восхищая, раздражая, маня и утомляя одновременно. Она пристально смотрела на Смолина, тот улыбался в ответ, только Пятницкая вовсе не ловила его улыбку, она зацепилась за немой вопрос:

что ей импонирует в его уверенность в себе? И поняла, что этого в ней нет, сколько бы она ни копировала когда-то чужие умения и навыки. Умер Виктор, завершилась её карьера в банке, дар исчез, и она осталась без ориентиров и опор, без слов одобрения и даже критики. Ах как непосильна свобода, если ты из себя ничего не представляешь и не можешь родить даже цель для продолжения пути.

Поезд остановился, что спасло Пятницкую от ещё большего падения в темные мысли.

***

Вика сидела в кресле с ногами и смотрела в окно, за которым был туман.

— Раньше ты бы одела мою футболку без моих штанов, — Алексей подал ей бокал с красным вином и сел рядом на диван, касающийся кресла.

— Ты обещал меня не торопить и красивый вид из окна.

— Погода считывает твоё настроение, — усмехнулся Смолин. — Ладно. Конечно, обещал. Я съезжу завтра на работу на пару часов и вернусь. Могу оставить вторые ключи, вдруг тебе захочется прогуляться. Хотя еда, вино — всё есть дома.

Пятницкая кивнула и спросила:

— Ты не помнишь, почему я пошла учиться на финансового менеджера?

— Помню. Ты разве нет?

— Нет.

— Так на спор. Ты всегда завидовала, что я круче тебя, а ведь мы тогда с тобой еще даже не встречались.

— А-а-а, Смолин, — всплеснула руками Вика. — Какой ты?!

— Да, так и было, — продолжил он, не реагируя на её эмоциональный возглас. — Ты вдруг пришла, начала расспрашивать по учёбу, про возможные перспективы после и зарплату, если ты выберешь профессию, как у меня. Что-то мямлила про тяжёлый труд врачей и ординатуру, что родители не очень-то и рады. Ну, я и сказал, что ты просто не потянешь экономику, что не твоё. Вот ты и зарубилась: подала документы не в мед, а в вышку. И мало того, что поступила, так ещё и с красным дипломом закончила.

— Угу, — хмыкнула Вика, понимая, что истинные причины нужно искать в её взаимоотношениях с родителями, а скорее с мамой. Смолин так — пешка в игре. Было больно. Она резко опустошила бокал вина и потребовала у Алексея добавки. Тот не стал возражать.

— Я до сих пор помню твою увесистую раскраску-атлас по анатомии. Как ты старательно раскрашивала кровеносную систему или строение глаза.

— Точно! Меня это завораживало. Я ведь и сейчас помню, что человеческий скелет состоит из 206 костей. Из них 85 костей парных и 36 — непарных. У детей больше костей, а потом…

— Остановись, — запротестовал Смолин. — Я тебя понял. Теперь вдвойне странно, что ты не помнишь, как поступала.

— Да, это стерлось из памяти.

— Ну, нашу-то встречу забыть невозможно. Как ты вылила на меня кофе?! — театрально возмутился Алексей.

— Потому что ты надутый индюк! Был и остаешься. Нечего было лезть без очереди в кинозал, не замечая никого вокруг. Сам напоролся на мою руку со стаканчиком кофе.

— А потом?!

— А потом ты так орал, что мне ничего не оставалось, как вылить остатки напитка тебе под ноги. Я свои кеды тогда тоже забрызгала.