Целительница: другая
Шрифт:
Закат выдавал всё новые и новые оттенки розового.
— Нам пора идти, если мы хотим купить тебе платье до концерта.
— Платье обязательно?
— Нет, — покачал головой Алексей. — Ты и так прекрасна.
— Тогда пойдем сразу на концерт.
— Как скажешь, — он положил ей руку на колено. Она не возразила.
***
— Прости, я не посмотрел программу концерта, — сказал Смолин, когда они выходили с Викторией из зала.
— Мы — русские, удивительные люди. Приехать в лучший город Европы, стоящий на умопомрачительно
— Ты не хочешь возвращаться после антракта?
— Нет, — и они оба засмеялись в голос, смущая остальных зрителей. — Здесь ведь только наши, да?
— Да, почти. Ладно, идем, дальше по плану было вино с красивым видом из окна.
— Кажется, я это обещание уже слышала.
— Туман рассеялся, не ёрничай.
Они медленно преодолевали очередной холм.
— Почти пришли.
— Отсюда совсем не видно озеро.
— Из квартиры будет видно, не переживай.
— А я переживаю.
— Только по этому поводу?
— Нет.
— Сколько у тебя было мужчин после Виктора?
— Нисколько.
— Удивляешь меня.
— Я должна была пойти по рукам, чтоб забыться?
— Разве нет?
— Видишь, мы совсем друг друга не знаем. Этого я и боюсь.
Смолин остановился, взял Викторию за руки и сказал, глядя в глаза:
— Я тебя люблю. Это правда. Я больше не хочу носить маску хорошего друга. И у меня было достаточно времени и поводов понять, как я ошибался. Не уезжай. Оставайся. Закончатся девяносто дней, что-нибудь придумаем с визой. У тебя всё равно нет никаких дел в Москве. Хочешь, всё будет не сегодня?
— Не знаю, чего хочу.
— Не решай сейчас. К тому же и не место.
Они продолжили путь. Смолин молчал. Пятницкая думала.
«Хочется сегодня. Телу очень хочется. Голова идет кругом от одних прикосновений. Только иногда картинка сбивается и кажется, что это Виктор. Пора забыть. Пора. Сколько можно изводить саму себя? Я сделала всё, что в моих силах. Я же живая в конце концов!»
Алексей резко остановился, обнял Викторию и притянул к себе. Его губы замерли рядом с её. Он не почувствовал сопротивление и начал поцелуй.
Глава 5
Пятницкая открыла глаза. Смолина рядом не было. Плотные шторы скрывали дневной свет. Снова она не увидела вид из окна. В спальню зашел Алексей, опоясанный темно-синим полотенцем. Он принес две большие чашки кофе и поставил их на небольшой круглый столик у окна. Расшторил его и сел на кресло рядом.
— Вот, — усмехнулась он. — Стоит остаться, чтоб видеть это каждый день.
— Впечатляет, — протянула Вика.
Кутаясь в одеяло, она пересела на свободное кресло.
— Не капучино, но с молоком, — бросил Леша.
— Всё хорошо. Спасибо!
— Точно? У тебя вид, словно ты что-то натворила.
— Ну, творить-то мы творили. И всё же не цепляйся
— Что тут осознавать? Ты остаёшься здесь со мной и все дела.
— Ну да, ты как обычно всё за меня решил.
— А зачем тебе как обычно с этим решением спорить?
— Это констатация факта. Не спор.
— Снова споришь, — сиял Лёша. — Я не поеду сегодня на работу.
— Такими темпами, смотреть тебе московские пейзажи из окон. Всё больше становиться понятно, почему тебя сослали.
— Сегодня нет ничего важного. Остальное смогу решить по телефону.
«— Телефон», — смутилась Вика, совсем забыв о нём. — Я пойду в душ.
— Выпей со мной кофе, потом пойдешь.
— Хорошо.
— Твое полотенце розовое.
— Ну да, какое же ещё? — усмехнулась Пятницкая, проводя рукой по лбу.
— Что?
— Хоть не розовые шорты с начёсом. Хм, мы знаем друг друга.
Струи воды приятно били Пятницкую по голове. Тело было разряжено после ночи и наполнялось новой энергией. Жаль мысли были не свежи.
«Виктор разбудил бы меня поцелуем, не чашкой кофе. Хотя потом кофе… Зачем я снова их сравниваю? Ночью было хорошо. Бесполезно искать недостатки. Но приоритет ли это, когда принимаешь решение не возвращаться в Россию. Квартиру там можно сдать, закрыв обязательные расходы, здесь на себя все возьмёт Лёша. Две проблемы — одним махом. Отчего всё кажется слишком гладким? Или я ищу повод не оставаться, сомневаясь, что чувства смогут вернуться. Я же больше не хочу быть одна. Одиночество бессмысленно. Оно не делает сильнее. Оно капсулирует страхи. Я боюсь чувствовать. Боюсь снова потерять любимого. Боюсь боли. Я боюсь жить. Я всегда успею уехать. Здесь такой красивый вид из окна».
Пятницкая выключила воду. Промокнула волосы и вытерла насухо тело. Пока нагибалась, кудрявые пряди упали на глаза. Вика удивлённо посмотрела в зеркало. Волосы завились как когда-то, и прическа стала ещё короче.
«Значит всё идёт правильно!».
Она вышла из ванной. Алексей разговаривал по телефону. Виктория вытащила свой телефон из рюкзака. Её ждало двадцать сообщений от одного абонента, словно кто-то истерично пытался с ней связаться. Но кто? Или это кто-то из тех удивительных людей, которые любят писать по одному слову в сообщении, изнемогая быть услышанным.
Пятницкая холодно читала рваные тексты от Лены Смолиной. Меж бранных слов и нелепых попыток психологического давления, Вика поняла, что Елена и Алексей всё ещё были в браке. И вопреки словам Смолина, Лена не считала их отношения завершёнными. Громкие заявления о распутной жизни Пятницкой, её не тронули. А вот вопрос: зачем она рушит семью? — озадачил. Оставаться в уме помогал прошлый опыт работы руководителем. Она отодвинула чувства в сторону, чтоб решить, что ей важнее: честное имя или временный комфорт.