Целуй меня немедленно!
Шрифт:
Но, видимо, народ у светлых все ж таки впечатлительнее прочих, а потому какое-то количество дам упало в обморок, какое-то количество мужчин позеленело, а остальные рассматривали зверушку с искренним любопытством. Зверушка вниманию к собственной персоне не удивлялась, а потому начала споро жрать виноград прямо с тарелки стола, на котором суетолог развалился.
– Один суетолог, как заказывала, – отчитался Клаус и пошел на выход. Но в дверях замер и позвал:
– Демон! Побудка – 4 утра для
Светлые переглянулись, не особенно понимая, что имеет в виду темный маг. А я вот прекрасно знала, что это значит.
Это значит, что спать придется под подушкой, потому что в 4 утра все общежитие будет стоять на ушах.
26
Утро следующего дня было поистине потрясающим. То есть общежитие буквально трясло от воплей и визгов. Суетологи, конечно, пушистые милахи, но к задаче навести суету подходят, точнее, подлетают со всей ответственностью. К тому же, как дальние родственники грызунов, они обладали уникальной способностью протискиваться в любые щели, и не было от них никакого спасения.
В общем, было очень весело, но в 4 утра. Я лежала и считала про себя: «Раз прокляну, два прокляну, три прокляну...», отмеряя про себя время. Где-то на сто пятидесятом проклятье по общежитию прогрохотало:
– Мортон!!!
Я вздохнула и пробормотала:
– Три минуты.
И тут неожиданно откуда-то с пола раздалось:
– Что три минуты?
Я бы, наверное, завопила, если бы испугалась. Но я не испугалась, я была крайне возмущена!
– Ты что тут делаешь?! – обалдела я.
– Сплю, – мрачно ответил Аксель. – Спал.
И зевнул. И уткнулся мордой в подушку.
– Ты как тут оказался?!
– Зашел ногами, – раздалось из подушки.
– У тебя совсем совести нет, светлый? – вкрадчиво поинтересовалась я.
Где-то на фоне ректор с Дестраком попеременно поминали мое имя всуе, но это меня интересовало мало. А вот лежащий на полу моей спальни парень – еще как!
– У нас уговор, – напомнил голос из подушки.
– Что-то я не припомню, что в нем значилось совместное проживание.
– Я платьев и цацок тоже не помню, но не возмущаюсь же.
– Это не одно и то же! Платья и цацки – это экономический ущерб, а твое присутствие тут – урон моего морального облика!
Аксель сел, потер лицо ладонями и поморщился:
– Поверь, моральный облик – это последнее, что тебя сейчас должно волновать.
В дверь требовательно заколотили.
– Хочешь, я открою и скажу, что ты еще спишь? – с самым сопереживающим видом предложил светлый.
– Хочу обратно в Темнейшую, – мрачно ответила я и пошла открывать, завернувшись в одеяло.
Грохот вокруг стоял невообразимый, но даже сквозь
Я распахнула несчастную мебель, и в комнату влетел злючий, как тысяча личей, Дестрак.
– Мортон, ты совсем сдурела?! Ты чем вообще думаешь?!
Я широко зевнула, высказывая этим все, что я думаю.
– Мортон, я тебя даже обратно не повезу, я тебя тут прикопаю, – прорычал Дестрак.
– За что, магистр? – раздалось за моей спиной. – Это была моя идея. Меня и прикапывайте.
Даже не знаю, у кого челюсть громче выпала: у меня или у Дестрака.
– Мортон, это что?
– А что вас смущает? – выразительно приподнял бровь парень. – Уставом академии отношения студентов не регламентированы.
В этот момент в коридоре раздался особенно истошный вопль, и некромант поморщился.
– Оба к ректору. Живо.
– Мне одеться или лучше прямо так? – игриво приподняв край одеяла, чтобы было видно лодыжку, спросила я.
– У вас десять минут, – процедил магистр и стремительно вышел из комнаты.
Едва за ним закрылась дверь, я развернулась к Акселю:
– Ну и зачем?
Тот пожал плечами:
– Ну я же действительно сам попросил показать суетолога. И потом, мне они ничего не сделают.
– Мне тоже, – упрямо ответила я.
– Ну да, ну да...
Парень окинул меня заинтересованным взглядом, задержавшись на все еще оголенной лодыжке.
Я разжала пальцы и одеяло скрыло эту жуть какую интимную часть моего тела. Парень хмыкнул.
– Собирайся. Я подожду здесь.
27
Я думала, ректор будет орать, угрожать физической расправой и кидаться тяжелыми предметами. Но господин Виллар молчал, барабанил пальцами по столу и смотрел тяжелым взглядом на Акселя.
Парень же изображал удивительное равнодушие. Стоял с таким независимым видом, будет ему все можно.
Нет, ну если он принц, то ему действительно все можно. Гипотетически.
– Хант, я ожидал такого от Мортон. От Рейна Рауса. От магистра Дестрака, в конце концов!
Магистр вскинул бровь, но от комментариев воздержался.
– Но вы, Хант! Вы же… – ректор споткнулся, но быстро нашелся: – Вы же светлый маг!
А у светлых магов, видимо, индульгенция на необдуманные поступки?
– Готов с честью принять любое наказание! – молодецки гаркнул Хант, будто мы были на плацу.
Ректор пожевал губами, как будто ему хотелось выпороть Акселя, но врожденное чувство такта и социальный уровень парня мешали.
– Я сообщу вашим родителям.
– Все, кроме этого! – гаркнул Хант.