Цена двуличности. Часть 1
Шрифт:
Да, подселенец любит читать лекции. Но он действительно много знает и умеет, поэтому придется как-то с этим жить. По крайней мере, мне уж точно некуда деваться.
И хотя лично я глубоко не согласна с тем, чтобы некромагов называли некромантами, но, по словам того же Альда, Суртаз настаивал именно на втором варианте. Так было заведено в его родном мире. С тех пор на упокаивании нежити всех сортов специализируются именно некроманты. Собственно, Альд, я и Ваан ими и являемся. А Линс – маг огня. И вообще мы живем на заставе, где примерно три четверти населения – некромаги того или иного вида. Которых вообще – три – боевые,
– Между прочим, тебе бы все-таки стоило научиться проклятию ускоренного разложения у Ваана…
Так вот, однажды Суртаз ушел, и со временем его объявили богом. Некоторые некромаги стали его жрецами, многие – почитают его, как бессмертного учителя, хотя еще больше – просто соглашается с тем, что да, он когда-то был. Селяне же и вовсе называют Первого Некроманта защитником, хранителем душ, Владыкой… В общем, как только не называют.
Но важно то, что после себя Суртаз оставил немало учеников, и они пользовались почетом и славой на протяжении многих столетий. Одному только Альду немного… не повезло, как видишь. Но он – сам молодец, натворил дел, конечно… И пока не началась очередная лекция о том, как я, молодая и глупая, не ценю нагло вторгшееся в мое тело сокровище, выскажу-ка и свое мнение о происходящем сейчас. И грядущем – заодно.
Да, Альд сделал меня личем. Я – действительно скелет, причем состоящий как из собственных, так и из позаимствованных у кое-кого костей. Держусь в человекоподобной кучке, передвигаюсь, вижу, слышу и говорю благодаря постоянному использованию специальных чар.
И все бы хорошо, но моя магическая подготовка на момент смерти в принципе исключала подобное развитие событий. Потому что личами – тем более, в наивысшей форме лишенного плоти скелета, становятся только самые опытные, могущественные и непоколебимые некромаги. А я умерла в неполные двадцать лет, толком ничего не зная и не умея. Но ожидают-то от меня совсем другого! Вот и… получается противоречие, с которым Альд пытается бороться с переменным успехом.
– С переменным – потому, что у кого-то в ушное отверстие влетает, а через глазницу вылетает.
Ну да, ну да. А то, что кое-кто требует от меня знаний и умений, которые мне в принципе неоткуда было взять при жизни, совершенно тут не при чем.
В общем, Альд потихоньку меня обучает. И вышло бы из этой затеи что-то толковое, не ожидай нас через пару-тройку недель захватывающее знакомство с… моими так называемыми сородичами. Другими личами. Они сидят в столице нашего мира и оттуда правят всем, до чего только могут дотянуться. И эти раритеты, в отличие от меня, добились своей посмертной формы самостоятельно. Поэтому я до смерти их боюсь, как бы странно это ни звучало от той, что уже в общем-то умерла.
Потому что типичный лич – это высокомерное, могущественное, бессмертное и давным-давно потерявшее свою человечность существо. К слову, все они – поголовно некромаги, стихийные волшебники такими стать не могут. Личи считаются наместниками Суртаза, защитниками мира после его ухода. Ну и как положено уважающим себя полубогам, плевать они хотели на проблемы живых.
– Это не так. Точнее… не совсем так.
Ну вот, видишь, даже Альд этого не отрицает.
– Ты
Как бы ни было, очень скоро нам придется явиться на поклон к кучке хитрых, могущественных и вряд ли дружелюбно настроенных древностей, и это… Нервирует, мягко говоря. Так что ты очень даже вовремя – устраивайся поудобнее. Друзей зови, скоро будет то еще зрелище. Да и у меня черепушка просторная – на всех хватит…
– Вниз!
Видимо, я недостаточно быстро среагировала. Альд тут же перехватил контроль над телом и сам бросил мои кости на землю. Спустя пару секунд стала понятна причина: за моей спиной из прихваченного морозом болота вылезла еще одна тварь. Не обрати подселенец на это внимание – у меня были бы все шансы поймать лицом сгусток огня от волшебницы или схлопотать мощный подзатыльник от чудовища.
– Твоя концентрация все еще отвратительна, – презрительно процедил Альд в моей голове. – Внутренний диалог не должен отвлекать тебя от происходящего вокруг.
Я вернула контроль над своим телом и, быстро поднявшись в воздух, припечатала бледную тварь чарами замедления. Следом – прошипела заклинание разрыва плоти. Истекая черно-бурой жижей, бесформенная куча мяса и костей с предсмертным воем рухнула на подтаявший лед. Как хорошо, что я не чувствую запахов. Ведь Линс тоже не теряла времени даром – в некоторых местах тварь заметно обуглилась.
– Шиз, ты чего?
Рыжеволосая волшебница подскочила почти вплотную, внимательно глядя на меня. Будто могла увидеть на моем скелетированном лице что-то помимо дружественного оскала, ага…
Я щелкнула челюстью, стараясь не рассмеяться от мысли об этом.
– Ничего, отвлеклась.
Заклинание, дававшее мне возможность общаться вслух, не передавало никаких интонаций. Поэтому для окружающих мой голос всегда звучал ровно и безэмоционально. Еще одно мое отличие от Альда, при необходимости умевшего говорить вслух почти так же живо, как и в моих мыслях.
– Невовремя ты как-то решила отвлечься, – заметил Ваан, остававшийся все это время поодаль. Окидывая окрестности хмурым взглядом, чернокнижник выглядел уставшим. – Здесь больше никого… Вроде бы, – неуверенно добавил он.
– Еще один паук дремлет в полутора десятках шагов от него, – ехидно сообщил подселенец. После секундной паузы добавил: – К северу.
Я посмотрела в сторону предполагаемого логова твари. Покрывавшая топи ледяная корка выглядела нетронутой и не давала ни единого намека на свой зловещий секрет.
– Еще севернее, – вздох Альда прозвучал почти что мученически.
– Как-то не сильно помогло, – огрызнулась я, переводя взгляд. – Все равно ничего не вижу.
– Потому что смотришь не так и не туда. Смотри сквозь землю, а не на нее.
Фраза про взгляд «сквозь» уже успела набить мне оскомину за последние несколько охот на тварей. Понятия не имея, как именно нужно смотреть, я упорно не могла освоить этот простой – по словам подселенца – прием. Каждая такая неудача бесила Альда – я улавливала захлестывавшее его раздражение пополам с чувством бессилия.