Цена измены. Вернуть жену
Шрифт:
– Ася, доченька, ну что ты глупенькая, – мама выпустила меня из объятий, обхватила лицо руками, заглянула в глаза. – Ты что на улице вздумала слезы пускать? Заболеть хочешь?
– Мам, мне… я .. .мам брось это ковер. Пойдем домой, – шмыгая носам, всхлипываю.
– Ох, ты и дуреха, – мягкая улыбка касается губ женщины. – Пойдем, что ж с тобой делать!? – качает головой и толкает меня в спину.
Ссутулившись сижу за столом, передо мной стоит кружка с чаем, а по дому разноситься аромат поджаренных блинцов.
– Мам, ты если
Мама ловко укладывает на тарелку очередной блинчик, смазывает его кусочком масла, следом присыпает сахарком.
– И папе достанется, Ась, – отзывается женщина.
Спустя несколько минут водружает тарелку на середину стола и сама садиться.
– Мам, – задаю вопрос который крутится на языке, – у тебя все в порядке со здоровьем?
Лишь на секунду замечаю проскользнувшую печаль в глазах женщины, но она тут же исчезает, не задерживается, стоит ей со мной заговорить:
– Аська, вот ты какая была, такая и осталась. Ничего не изменилось, так и переживаешь больше за других чем за себя, – поджимает родительница губы. – Что ты все обо мне да обо мне, все здесь по прежнему. Видишь ничего не меняется, только старше становимся всего лишь. Расскажи лучше, что у вас с Вадимом произошло? Почему так внезапно вернулась?
В голосе женщины слышалось неподдельное беспокойство.
Рассказать о том, что произошло у нас с мужем, глядя матери в глаза я не смогла, отвела взгляд:
– Он мне изменил мам. С Алиской, – замолчала, прислушалась к себе и опять ничего. Ни одной эмоции. Глухо в сердце, пусто в душе.
Набрав в легкие побольше воздуха, выложила родительнице все за пару минут.
У мамы на лице не дрогнул ни один мускул:
– Скотина, – это было единственное, что она сказала.
Отставила чай в сторону. Встала из-за стола:
– Ты знаешь, Ася, – вдруг голос женщины стал твердым как сталь, у меня даже мурашки по коже побежали. – Ты правильно сделала, что приехала домой. Этот гад, даже если и сунется сюда, уж мы то ему тебя не отдадим. Мы с отцом тебя не для того растили, чтобы какой-то гавнюк и его мамаша, так издевались над тобой. Да, здесь жизнь не сахар и не мед, но переждать бурю можно. Ешь блины, дочка пока не остыли. И не волнуйся, мы с отцом подумаем, как защитить тебя. И о ребеночке не волнуйся, внука этим не видать, как своих ушей, – грозно обещает мама, и от ее слов по телу жар разлился.
Какая же я все таки была дура, что так просто поверила в чужих людей и так глупо отказалась от родных…
Смахивая набежавшую слезинку, свернула блинчик, сунула его в рот, запила чаем.
От удовольствия заурчало в животе. Давно не испытывала ничего подобного, мамина забота – это самое бесценное, что может быть на земле:
– Мам, очень вкусно, спасибо, – сказала ласково и отправила в рот следующий блинчик.
После завтрака мы с мамой разошлись.
Она обратно — на улицу. Я же иду переодеваться в более подходящую одежду для уборки.
В доме было всего три комнаты: одна - отведена под кухню,
Старенький диван, стоявший по стене, слава Богу был вполне пригоден для сна. И сегодняшняя ночь была тому подтверждением. Спина не болела, да и пружины не торчали во все стороны.
Но это, временное явление. Если решусь остаться здесь до родов, то придется купить, что-то поприличнее, – решаю для себя.
Понимаю, что рано или поздно здесь меня Вадик и свекровь все равно найдут, но надеюсь, что к тому времени уже переживу внутренний кризис, и у меня не будет стоять выбор между тем, чтобы иметь ребенка или потерять его и на эту парочку я буду реагировать без эмоций. Сейчас самое главное дать себе и ребенку шанс побыть в благоприятных условиях для психики. А другого мне и не нужно.
Натягиваю лосины, свитер, теплые носки. Вероничка позаботилась, – с нежностью вспоминаю о подруге.
И тут на глаза попадается телефон. Беру его в руки, оживляю экран. В левом верхнем углу видно одно непрочитанное сообщение, когда пришло даже не слышала.
За секунду кровь леденеет в конечностях. Тревожные предчувствия будоражат разум. Нехорошие мысли текут нескончаемым потоком. И пока я открывала смску несколько раз успела вспотеть.
Как я и думала. Писала “мама”, то есть Вероника.
“Привет, дорогая. Пока ничего не ясно. Но что-то явно случилось. Как только сплетни подтвердятся. Сообщу. Пока.”
Медленно опускаюсь на край дивана. Устремляю в стену невидящий взгляд.
Что-то случилось. Сплетни… Но почему же тогда Вероника ничего не сказала!? Возможно это сплетни, которые не касаются меня?! Но тогда зачем о них вообще упоминать?! Черт! Вероника! Ну кто так делает!?
Тревога, грозящая перерасти в панику, трогает своими липкими пальцами мое сердце и я, недолго думая, строчу обратную смску подруге:
“ Вероника! Не пугай меня! Что за новости?”
Ответа я не дожидаюсь ни через две, ни через пять минут.
Может занята?!
Кладу телефон на стол. Включаю звук погромче, чтобы не пропустить новое сообщение или звонок.
Сама же, подгоняемая паникой, иду на кухню. Ставлю чайник на газ.
Мне нужно срочно чем-то занять себя, погрузиться в какое-нибудь дело, чтобы вытравить из головы разбушевавшиеся мысли.
В тот момент, когда зазвонил телефон, я вытирала пыль со шкафа. Дернулась на шаткой табуреточке и чуть не поломала ей ножки, и себе заодно что-нибудь.
Но до телефона я все же подобралась во время. Схватила трубку:
– Алло, – выдыхнула с тревогой в голосе.
– Ася?! Ты? – недоверчивым голосом произносит подруга.
– Ну, конечно я. Кто же еще? – нетерпеливо отвечаю.
– Извини, извини. Ой, Аська тут такое произошло. Я тебе писать не стала, а позвонить не смогла. Клиентка сидела. Она собственно и рассказала новости, – Вероника затихает, а у меня изо рта вырывается судорожный вздох.
– Ника, да говори уже быстрее, что случилось? Что произошло? – не выдерживаю, нападаю на подругу.