Цена измены. Я не вернусь

Рябинина Юлия Валериевна

– Хватит! Стой! – взвизгиваю, когда он со свистом тормозит перед пешеходным переходом, которому перебегает собака с двумя щенками.

Зажмуриваю глаза, потому как машина продолжает двигаться не останавливаясь.

К горлу подкатывает горький комок. Он ее сбил? Точно сбил. Потому что оказавшись под колесами внедорожника вряд ли можно выжить.

Я распахиваю глаза, как только чувствую, что машина останавливается. Припадаю лицом к лобовому стеклу и … боже… это чудо! Собака скалясь вылетает из-под колес, за ней –

два щенка. Она с лаем перебегает дорогу и сразу же скрывается в зарослях кустарника на обочине.

– Вы больной, – не сдерживаясь, кидаю обвинение в сторону мужчины, подхватываю саквояж с инструментами и уже хватаюсь за ручку, чтобы открыть дверь, когда мне на колено ложиться огромная ладонь, накрывая практически половину моего бедра.

Я застываю на месте.

Сердце в груди грохочет с такой силой, что отдает пульсацией в висках. Мне становится тяжело дышать.

– Отпустите.

– Моя жена… – выдыхает, и я слышу, как его голос вибрирует от надрыва, он не хочет говорит, но зачем-то себя заставляет.

Не дышу.

– Она – редкостная дрянь. Не женщина. Потому что нормальная баба не откажется от своего только новорожденного ребенка и не сбежит.

Он почти прорычал последние слова, а я так и осталась сидеть заледеневшая от услышанного на сиденье и слова вымолвить не могла.

Он говорит что-то страшное. Нереальное. Да такого просто быть не может! Я не могу в это поверить!

***

Я прихожу в себя от длинного, громкого сигнала. Вздрагиваю. Перевожу взгляд на мужчину. Щурю глаза.

– Извините. Я доберусь до работы сама, – говорю осипшим от пережитого и услышанного голосом, открыв дверь, выскальзываю на улицу.

Меня тут же пробирает до костей мороз. Запахиваюсь плотнее и не оборачиваясь иду в сторону остановки. До работы мне еще ехать как минимум три остановки – пешком их не преодолеть.

Уже через пять минут я чувствую, что закоченела, как сосулька.

Зуб на зуб не попадает – в прямом смысле этого слова. Вжала голову в плечи. Нахохлилась, как воробей. Смотрю одними глазами в ту сторону откуда должна подъехать маршрутка. Дрожу.

Чертов автобус, где же ты?

Черный внедорожник замечаю сразу, как только он появляется на горизонте.

Это точно Герман. Тут и гадать не нужно. А я почему-то была уверена, что он развернется после своих откровений, и уедет.

Но… автомобиль останавливается прямо напротив остановки. С опаской смотрю по сторонам. И делаю на всякий случай несколько шагов назад. Словно это поможет скрыться.

Пассажирская дверь резко открывается и оттуда доносится:

– Иди. Садись, – сухо, грубо и громко.

На меня с любопытством оглядываются люди. А я несмотря на то, что замерзла, краснею, смущаюсь и отворачиваюсь. Глупости какие. Зачем он это делает?

– Эй, Ася! Долго тебя еще ждать?

Меня словно током

пробило от того, как прозвучало из его рта мое имя. Я почему-то и не замечала до этого момента, что он меня по имени не называл.

Недовольно поджала губы и твердым шагом направилась к машине. Ну, и игнорировать его просто уже было смешно. Толпа ротозеев уже начала перешептываться. А я этого не люблю. И пусть я не особо известна в нашем городке, но имею большой круг знакомых и то, что происходит в данный момент, – из ряда вон выходящее.

– Ну, зачем вы меня позорите, Герман, – кидаю ему с претензией, когда забираюсь в автомобиль и краем глаза замечаю, что к остановке подкатывает моя маршрутка в тот момент, когда мы как раз отъезжаем.

Надо же!? Какая подстава. Не могла разве чутка пораньше приехать, – проскальзывает досадная мысль.

– Не я тебя, а ты сама себя. Упрямая, как ослица, – косится он в мою сторону.

Уму непостижимо. Поджимаю губы. Но в ответ предпочитаю помолчать. Чего можно ожидать от обиженного мужчины!?

Мы едем молча. Но когда до салона остается несколько минут езды, я все же не выдерживаю и спрашиваю.

– Мне нужно связаться со Светланой Петровной. Дайте новый номер ее телефона. Старый не отвечает.

Выжидающе смотрю на него. Мужчина напрягается. Я это вижу по его заострившимся чертам лица и по тому, как его мощные пальцы сжали руль.

– Вы что-то скрываете? – закрадывается подозрение.

Герман увеличивает скорость, наверно, тем самым дав мне понять, чтобы я замолчала.

В душе поселяется тревога. Он что-то не договаривает и этот факт заставляет нервничать. Куда могла подеваться Светлана Петровна с дочкой? Может быть ее похитили? И удерживают силой? Я открываю рот, чтобы задать вопрос, но Герман резко тормозит прямо напротив салона.

– Пока связь со Светланой Петровной будете держать через меня. Все остальные инструкции ты получишь позже. Малинка, – весело хмыкает мужчина, стреляя в меня глазками.

Я от удивления открываю рот. Напряженность в его взгляде и позе испаряется, уступая место озорству.

И это смотрится немного нелепо. Он большой. Сильный. Невероятно брутальный, я его вообще не могла представить с мальчишеской улыбкой на лице. Но то как она украшает, сглаживая его мужественные черты лица, это забавно. В голове становится странно пусто, а грудь обдает теплом.

Невольно улыбаюсь в ответ, спрашиваю:

– Почему малинка? – вскидываю бровь и… о Боже, я ему кокетливо что ли улыбнулась при этом? Как ему вообще можно улыбаться? Он же грубый, неотесанный мужлан!

Щеки тут же вспыхивают и я, смутившись, дрожащими пальцами подхватываю саквояж, дергаю за ручку и в буквальном смысле скатываюсь на асфальт. Не успела упасть лишь только потому, что вовремя уцепилась за высокий порожек.