Цена измены. Я не вернусь
Шрифт:
Мои объяснения, как оказалось никому не были нужны. Меня, в отличие от Германа, посадили в общую камеру с реальными “нарушителями закона”.
Запах смрада мгновенно пропитал мою одежду, волосы и кожу. Закрыв рот и нос ладонью, я прошла в самый дальний угол. Уперлась плечом в стену.
В голове промелькнула мысль о том, куда могли увести мужчину. Я только краем глаза успела заметить, что его потащили дальше по коридору…
Сердце неожиданно сжалось в комок, стоило только представить, что сейчас может происходить в
– Эй, зенсина, – услышала рядом с собой, откуда-то снизу шепелявый то ли мужской, то ли женский голос, было непонятно.
Опустила глаза. На полу, привалившись к стене, сидел молодой парень. Хоть по его одутловатому лицу и трудно было угадать возраст, но я не угадывала – я точно знала. Я угадала парня. Это Ромка, внук моей постоянной клиентки. Мы живем с ней по соседству.
– Рома?! – удивленно шиплю, присаживаясь рядом с ним на корточки. – Что ты тут делаешь? Что с твоим лицом?
Парень часто заморгал глазами. И уже через пару секунд его брови удивленно поползли вверх:
– Ася?! – он подобрался. – Сто вы тут делаете?
– Боже, – схватила паренька за щеки, покрутила в разные стороны. – Тебе… зубы выбили?
Ромка, смутившись, спрятал взгляд.
– Ром, отвечай, немедленно! Людмила-то знает, что ты здесь? – у меня все трепещет в груди.
Парень совсем еще ребенок. Ему только-только восемнадцать исполнилось. Разве можно так с ним? Что он мог сделать такого, что с ним так обошлись?
Рома продолжает молчать. Я резко выпрямляюсь. Решительно подхожу к решетке. Выглядываю кого-то из сотрудников полиции. Я этого так не оставлю. Что за беззаконие творится? Я Людмилу и Рому знаю уже больше пяти лет и ни разу не замечала за парнем аморального поведения.
– Товарищи! Тоооварищи! – повышаю голос так, что эхо отзеркаливает от бетонных стен, разносится по зданию.
– Ася, не нужно. А то и вам достанется. Они после праздников совсем озверели. Мы с ребятами куражились, отдыхали в парке на плосяди. Так они не разобравшись, потолкали нас всех в Уаз и сюда привезли. Я тут несколько дней сизу…сижу. Извините, – выдает на одном дыхании.
А потом прикрывает рот, отворачивается. Наверно заметил, как я поморщилась из-за запахов исходящих от него и от помещения в целом. Сдержать отвращения к этим “ароматам” я не смогла.
– Это чистой воды беззаконие! Такое нельзя оставлять без внимания, – цежу сквозь зубы, и поворачиваюсь к решетке с тем настроем, чтобы вновь позвать представителей власти, когда натыкаюсь, на холодный колкий взгляд бледно-серых глаз невысокого пузатого мужика. Его лысина на макушке поблескивает в свете люминесцентных ламп, в круглых, больше похожих на поросячьи, глазах нет ни намека на человечность. Красное лицо с пухлыми щеками и тонкими губами, сидело
– У вас имеются какие-то претензии к нашей работе, барышня?
Смерив меня блуждающим липким взглядом, остановил его на моих губах. Хмыкнул.
– Да, есть, – вздернув подбородок, смотрю ему прямо в лицо, игнорирую его глумливую усмешку.
– Ну раз есть. Слушаю, – иронизирует.
– У меня к вам вопрос по этому молодому человеку, – сухо говорю.
И по тому, как взлетели тонкие брови полицейского вверх, поняла, что он удивился.
– И что же с ним не так? Он вам кем-то приходится?
– Да. Это мой племянник, – вру без зазрения совести. – Мне бы хотелось знать на каком основании вы его удерживаете здесь и даже не даете возможности позвонить!
– Да, у нас тут целый семейный подряд, – посмеиваясь окидывает нас с Ромой общим взглядом. – Значит, один дебошир и пьяница. Вторая – промышляет организацией заказных преступлений. Прекрасно, ничего не скажешь…
– Прекратите! Это неправда! Зачем вы придумываете!?
В серых глазах промелькнула молния. Челюсть мужчины напряглась. Желваки заиграли. Я прикусила губу, сделала шажок назад.
Цыкнув языком. Мужчина сплюнул через зубы и решетку мне под ноги.
Втянула голову в плечи.
Ох, и не нравится мне его взгляд! Ох, как не нравится!
Полицейский достает ключи, а я делаю еще один шажок вглубь помещения. Здесь хоть и пахнет отвратительно, но это место мне кажется более безопасным, чем где-то там, за его пределами, в серых-голубых коридорах.
Щелкает замок и я вздрагиваю.
– На выход, – цедит сквозь зубы, кивая в мою сторону головой.
– Куда? Я никуда не пойду, – отрицательно качаю головой.
– Я сказал. На. Выход.
– Вы не имеете права со мной так разговаривать. Мне нужен телефон. Я хочу позвонить…
Мужчина стремительно приближается ко мне, хватает за локоть и не церемонясь тянет меня к выходу.
– Черт… – слышу шепелявое за своей спиной, – … куда вы ее забираете?
– Захлопнись, – рыкнув на Рому, мужчина с силой захлопывает решетку. Поворачивает ключ.
– Ром, не волнуйся, – зачем-то отвечаю парню, хотя сама боюсь до ужаса. – Со мной все будет хорошо.
– Хм, не говори “гоп” пока не перепрыгнула, – маслянистым взглядом осматривает меня полицейский.
У меня по спине поползли мурашки. Что он задумал?
Мужчина грубо толкает меня вперед по коридору. Я, хватаясь за стены пальцами, сопротивляюсь.
– Это ошибка, – произношу сбивчиво.
– Послушай, барышня или как тебя там… Мне по сути плевать за что ты здесь. Поступило заявление. Наша работа маленькая: обезвредить, наказать. А дальнейшими “разбирательствами” и “доказательствами” будут уже заниматься высшие инстанции.