Цена короны

Серебряная Татьяна Борисовна

– И он отправился в экспедицию.

– Нет. Он остался в Коклейне до конца зимы. Потом его отправили в рейд к южному побережью, и из Укарды он послал за мной… А за океан он отправился ровно за два года до Катаклизма.

– А почему ты не поплыла с ним?

– Что бы я делала на корабле? Разве что готовить еду вместо кока. Лекаря бы из меня не вышло, хотя я многому научилась. А главное… вы знаете, почему считается, будто женщина на борту приносит несчастье?

Флайри пожала плечами.

– Корабль отправляется в плавание не

на один месяц, – Тэм отложила брусок и взяла другой, более мелкий. – Все это время у моряков нет никакой надежды увидеть живую женщину. Понятно, что в ближайшем порту они наверстают упущенное. Но это потом, а пока они размышляют так: нет женщин – и ладно. А теперь представьте, что кто-то взял с собой жену. Или наложницу. Что будет? Даже будь она страшна, как умпи, на второй день пойдут разговоры: «У него есть, а у нас нет!» А еще через два дня начнется бунт.

Наемница печально кивнула и некоторое время разглядывала бруски, словно те были частями той самой головоломки… и она никак не могла решить, стоит ли складывать из нее картинку.

– Так что мне оставалось только ждать. Никто не верил, что он вернется. Даже торговец, который поручился за него перед императором – а он давно знал Сегарха, потому что доверял ему сопровождать свои караваны, когда на море бесчинствовали пираты.

– Но Сегарх вернулся… – сказала Флайри. – Через полтора года. С двумя кораблями из семи.

– Из восьми. Но откуда вы это знаете?

– Слухами земля полнится. Мне тогда было тринадцать лет.

Тэм улыбнулась и покачала головой.

– Он не просто пересек океан. Он привезли зверей, которые там обитали, невиданные растения и даже двух тамошних жителей – мужчину и женщину. В жизни не видела ничего более странного. Пучеглазые, уши оттопыренные, точно лист манжетки, кожа серая, как зола… Оба были ростом со взрослого человека, но сложены, как трехлетние дети: пузатые, ручки и ножки тоненькие… Жаль, что они умерли по дороге.

– И как же Сегарх сумел их довезти?

– Приказал засунуть их в бочку с питейным зельем. Команда, лишившись ежедневной чарки хмельного, едва не устроила бунт, чего раньше не случалось. Но когда эти два корабля вошли в гавань Коклейны, все разом забылось. Их приветствовали как героев…

– Они и были героями, – тихо произнесла Флайри.

– Да. Как переменчивы люди! Император, который не хотел даже слышать об экспедициях, устроил во дворце прием. Сегарх получил чин адмирала и был назначен наместником вновь открытых земель. Не прошло и полгода, как к новому континенту отправился флот из двадцати семи больших кораблей. Теперь все были готовы платить: и император, и купцы… Они сами предлагали деньги! Сами, вы представляете? Я стояла на пристани и смотрела, как они уходят за горизонт. Огромные, могучие, и паруса у них словно из белого золота…

– Да… – Флайри вздохнула. – Помнишь стихи?

– Взгляни на корабль, и пленит

тебя вид его.Гоняется с ветром он, несясь по течению,И, кажется – птица он, что крылья расправилаИ с неба в волны стрелой низринулась…

– Кулуб аль-Ан? – с улыбкой спросила наемница.

– Да. Кулуб аль-Ан, – Флайри устроилась поудобнее и потерла затекшую ногу. – Маг и поэт, который в год девятьсот девяносто шестой от исхода Туллена совершил путешествие к берегам Ваннвея… и остался там навсегда.

– В год девятьсот девяносто шестой от исхода Туллена… Сейчас так уже давно никто не считает, – Тэм передернула плечами, отложила брусок и принялась полировать клинок суконкой. – Сейчас скажут «в год семьсот девяносто третий до Катаклизма».

– Вся наша жизнь разделилась на «до» и «после» Катаклизма, – проговорила Флайри. – Но только для нас. А для тех, кто родится года через два…

– Для них он станет чем-то вроде исхода Туллена… – отозвалась наемница. – На самом деле, я с тобой не совсем согласна. У каждого человека свое летоисчисление. Свои вехи, которые делят его жизнь на «до» и «после». Потом происходит еще что-то, и старое летоисчисление сменяется новым.

«Так оно и есть. Раньше летопись моей жизни разделялась на две главы: „до встречи с Адрелианом“ и „после встречи с Адрелианом“. Так было раньше. А теперь…

Теперь просто „до Адрелиана“ и „после Адрелиана“».

Она не заметила, как опустились веки, но вместо полумрака на миг погрузилась в бело-золотое ничто.

Раскаленный белесый песок пустыни… раскаленное белесое небо… горизонт тает в мареве, словно солнце выпаривает его… И в ушах стоит звон, словно тысячи стеклянных песчинок-колокольчиков перекатываются в голове.

– Вам стоит прилечь, Флайри, – неожиданно произнесла наемница. – Извините, но глаза у вас красные, и это не от слез. Боюсь, если бы возлюбленный увидел вас в таком состоянии, это разбило бы ему сердце. Давайте сюда плащ…

Она сунула меч в ножны, распустила завязки кожаного мешочка.

– Вот, возьмите. Думаю, у вас такого снадобья нет, – из мешочка появилась плоская баночка с притертой крышкой. – Разотрите ноги, будет легче.

Мазь оказалась легкой, словно таяла в пальцах, и пахла лавандой. Она слегка холодила кожу, но по мышцам вскоре разлилось приятное тепло.

* * *

– Они должны были доплыть до того материка, – голос наемницы звучал уверенно и твердо, даже чересчур, по мнению Флайри, уверенно. – Если Сегарх не сбился с курса… Он отправился во второе плавание за полгода до Катаклизма. Первое продолжалось полтора года. Значит…

– Значит, он успел достичь берега?

– Именно. Вот на что мне нужны деньги: пересечь океан и найти его.

– Если разобраться, ты собираешься повторить его подвиг, – заметила Флайри.

Тэм прищурилась.