Цена победы. Книга первая

Никулин Даниил

Рома оглядел отчима с головы до ног и, не говоря ни слова, вернулся в свое кресло. Пусть начинает первым. Дядя Саша не заставил себя долго ждать.

– Ты поел? – голос отчима был тихим, но обычно так все и начиналось.

– А что, мне уже есть нельзя? – картинно приподняв одну бровь, с деланным спокойствием спросил его Рома. Очень скоро отчим взорвется атомной бомбой, а ему только этого и надо.

«Твой ход, дебил толстомордый…» – глядя на отчима снизу вверх, подумал Рома. За время их ссор он блестяще освоил технику ускорения или замедления таких вот взрывов и мог их регулировать. Иногда это даже забавляло, но сейчас все забавы в сторону, нужно все сделать как можно быстрее.

– Пошли вниз, – раздраженно бросил отчим. – Я тебе объясню, чего можно, а чего нельзя…

Рома нарочито неохотно поднялся с кресла и вслед за отчимом спустился на первый этаж. Возле мойки

стояла мама и оттирала сковородку. Аня, сидя за барным столом, ковырялась вилкой в салате и посматривала на брата, как бы говоря ему: «Сейчас тебе опять достанется, и так тебе и надо, я вот, хоть и маленькая, но за собой убираю…»

– Света, – отчим обратился к жене, и в его голосе прозвучало разочарование, – я же просил тебя ничего не трогать, пока он не придет, – он перевел взгляд на Рому, голос его поменялся, стал металлическим и очень противным:

– Опять ты здесь насвинячил?

– А что не так? – Рома принял любимую позу и насмешливо смотрел на своего низкорослого vis-`a-vis, – я после школы пришел, голодный… – пояснил он невинным голосом. – Учился целый день, просто есть очень хотелось.

– А убрать за собой ты не мог?! – взорвался отчим строго по расписанию. Случайно выскочившая из его рта увесистая капля слюны повисла на очень дорогом галстуке красного цвета и начала медленно стекать вниз. Это вышло неожиданно и выглядело так забавно, что Рома не смог удержаться и громко засмеялся… В следующий момент в его глазах вспыхнули первые искры этого вечера – отчим со скоростью звука подскочил к пасынку и изо всех сил дал ему резкий и увесистый подзатыльник. Рома, не ожидавший нападения, не смог удержаться на ногах, отлетел к холодильнику и сильно стукнулся затылком о его железный угол. Светлана от неожиданности вскрикнула и уронила сковородку в раковину, а Роме на голову посыпались сувенирные магниты. Аня и вовсе покинула поле битвы, сбежав на безопасное расстояние, а беспечно летавший по первому этажу волнистый попугайчик Гоша, забился в свою клетку и затих. И тут случилось непредвиденное – Рома медленно встал на ноги и, потирая голову, пошел на отчима. Полученный подзатыльник в тот момент не входил в планы, стал полной неожиданностью и совершенно вывел Рому из себя.

Взгляд у него стал стеклянным, он даже думать забыл о какой-то там запретной черте и сейчас всерьез собирался приложить своему обидчику раз-другой. Уже предвещая беду, заходили желваки на щеках, но тут вмешалась Светлана – поняв, что сейчас может произойти что-то очень нехорошее, она стеной встала между сыном и мужем. Увидев перед собой маму, посмотрев в ее полные ужаса от происходящего глаза, Рома остановился, выдохнул, презрительно посмотрел на отчима, как можно гадливей улыбнулся и неторопливой походкой отправился к себе. Поднявшись в свою комнату, он почувствовал страшное опустошение, как будто из него внезапно вышел весь воздух, а еще тряслись руки, и это тоже было ужасно неприятно. При этом он был благодарен маме за своевременное вмешательство, рад, что не дошел до рукоприкладства, потому что кто знает, во что бы это все в конце концов вылилось?

Может, и весь план бы рухнул…

Черная дыра тоннеля заполнилась долгожданным светом, поезд неторопливо выбрался из своего логова и пополз вдоль перрона. Мнительному Роме даже начало казаться, что поезд не остановится, так и уедет пустым, но тормоза из-под платформы успокоительно засвистели, двери открылись, и беглец, за последние несколько минут вспотевший от напряжения, подчеркнуто спокойно зашел в вагон и встал возле двери, готовый в любой момент выскочить и убежать. Он внимательно следил за полицейскими, которые по-прежнему стояли в центре станции и о чем-то оживленно спорили.

«Осторожно, двери закрываются», – объявил голос из динамика. Двери стукнулись друг о друга, поезд тронулся, и через несколько секунд станция вместе с полицейскими исчезла. Рома облегченно выдохнул – еще один шаг к цели окончился успехом. До Курского вокзала он точно доберется без приключений. А там и до Курска недалеко – завтра рано утром он туда приедет, и пока тут все будут стоять на ушах, убедит отца, что они вдвоем вполне хорошо проживут.

«А вдруг не вдвоем? – мысль о смене отчима на мачеху заставила Рому задуматься. – А что, если и там будет, как здесь? Что, если отец нашел себе женщину, может, даже с ребенком, поэтому ему теперь и неважно, что где-то за пятьсот с небольшим километров, в городе под названием Москва, у него есть сын? Нет, все-таки хуже не будет, хуже, чем здесь, просто и быть не может…» – размышлял Рома под успокаивающий стук колес. А чтобы за ним туда не приехали,

он сделал все и даже больше… Вообще, сегодня был на редкость удачный день, так что сейчас можно немного расслабиться и перебрать в памяти события этого невероятного вечера.

Рома закрыл глаза, и память не заставила себя долго упрашивать – перед ним тут же возник грозно стоящий в дверях его комнаты отчим, потом в режиме убыстренной перемотки пролетели ссора, подзатыльник и разговор с мамой. А после ему только и оставалось, что немного подождать.

К девяти часам вечера большая двухэтажная квартира окончательно затихла – Аня перестала мучить пианино, а отчим выключил огромный телевизор на первом этаже и отправился спать: он встает очень рано, чуть ли не в семь утра. Где была мама, Рома точно не знал, но вылазка на разведку показала, что на первом этаже никого не осталось. Тогда же он услышал голос мамы, которая жаловалась на боль в голове и очень просила мужа впредь держать себя в руках. «Поздно…» – подумал Рома и вернулся в свою комнату. По стеклам окна громко и часто барабанили крупные дождевые капли – зарядивший еще с полудня ливень усиливался с каждым часом. Рома подошел к окну и выглянул на улицу. Во дворе пусто, только тени мокрых и блестящих голых деревьев раскачиваются в свете уличных фонарей, и, отражаясь в гигантских лужах белыми ксеноновыми фарами, между домов неторопливо едет желтое такси.

«Дерьмо погода…» – вздохнул Рома и почесал затылок – шишка увеличилась в размерах и болела. Приложить бы лед, да не стоит лишний раз выходить из комнаты… А еще денег на билет до Курска ему не хватает, и это означает, что придется шариться по карманам отчима, взыскивать с него, так сказать, компенсацию за сегодняшнее рукоприкладство. Рома знал, что в куртках и пиджаках дяди Саши всегда можно найти какую-то сумму, иногда даже весьма приличную. Время от времени он совершал небольшие, в разумных пределах, грабежи, чтобы повысить уровень своих финансовых возможностей… Но сейчас деньги нужны для дела, а не для каких-то дурацких удовольствий. Поэтому он пойдет и возьмет свое. «За все в жизни надо платить… – рассудительно подумал Рома, представив, как отчим лезет в карман и находит там пустоту, – ты сам мне про это не раз говорил…»

А вот комнату бросать, конечно, жаль, в Курске у отца наверняка все будет в разы проще и дешевле. Комната у него здесь замечательная, да и как может быть по-другому, когда денег в семье полным-полно, а твоя мама работает дизайнером интерьеров? «Чувак, у тебя просто офигенная хата…» – говорили приятели, заходившие к нему в гости, чтобы порезаться в компьютерные игры. В ответ Рома важно кивал головой – он знал, что и квартира в целом, и его личные апартаменты выглядели классно и являлись предметом зависти многих менее удачливых сверстников. Отчим, человек совсем не жадный, когда дело касалось техники, внес в обстановку комнаты пасынка свой личный вклад, и прошлым летом, на шестнадцатый день рождения, он торжественно вручил Роме телевизор плюс самую крутую на тот момент игровую приставку, а на Новый год выполнил давнишнюю его просьбу и подогнал руль с педалями, после чего Рома с головой ушел в виртуальные гонки; маму это почему-то раздражало, а отчим ворчал, что, кроме игр, Рому больше ничего в жизни не интересует, хотя точно знать он этого не мог.

Но такой уж это был человек – уверен, что знает все про всех. И при этом лучше всех…

Картины тоже жаль. Их две – зимний пейзаж в Провансе и натюрморт с увядающими розами – были написаны мамой лет десять назад, в то время, когда она училась на курсах живописи у одного известного московского художника. Рома хорошо помнил, как мама их рисовала, а он сидел рядом и зачарованно смотрел, как оживает белый холст и на глазах совершенно из ничего возникает жизнь. Когда они переехали в Митино, он попросил маму повесить эти две картины в его комнате – они всегда нравились ему больше остальных. «Слишком большие, чтобы взять их сейчас с собой», – грустно подумал Рома, доставая из-под кровати сумку с вещами. Вещей он собрал с собой немного, шкаф остался почти таким же полным, как и был до сборов, он сознательно решил взять с собой только самое необходимое, а остальное оставить здесь – пусть его одежда напоминает им о том, как они все разрушили. На всякий случай он еще раз пересмотрел то, что собрал: трусы и носки, несколько футболок, запасные, основательно поношенные джинсы, пара свитеров, один с капюшоном, один без, и купленная к этой весне пара очень дорогих кроссовок. Зарядка для телефона и ноутбука, паспорт. Любимая кожаная куртка висит в коридоре, по соседству с пальто и пиджаками отчима. Впрочем, недолго им осталось быть соседями – совсем скоро Рома отсюда исчезнет…