Цена преодоления

Luna Tu

— Указывай путь. — Резким движением ситх распахнул дверь кабинета.

***

Хриплый голос у входа в тускенский шатер, где лежала пленная Падме, принадлежал низкорослому существу, вместо одного из желтых окуляров у которого сверкал большой красный камень**.

— Ты есть молодая. Я видеть, — сказало существо на ломаном общегалактическом наречии. — Тускен становиться мало. Мы принимать в племя пленников. Молодая женщина — очень хорошо. Мы можем пленить для тебя мужчину из ваших и вы будете наши люди. Детей родить, и они тоже

наши. Навсегда.

— Нет! Нет! — в ужасе закричала пленница, забывая все утешения Шми. Жуткое предложение тускена вызвало содрогание в ней.

— Или так, — холодно сказало существо. — Или пленник умереть. Жертва крови радовать духов и наши воины. Тогда умрешь. Так да или нет? Мать А’Кхарр спрашивает только один раз.

«Женщина», — поняла Падме. — «Женщина-вождь. Они хотят сделать меня своей или принести в жертву… Первое невозможно, значит…»

— Я выбираю смерть, — безучастно сказала она.

— О. Пусть так, — в хриплом голосе прозвучала яростная жажда крови. Рубиновый камень на месте глаза сверкнул кровавым отблеском. — Только ты не думать, что умрешь легко.

Выходя, жуткое существо издало некое подобие каркающего смеха и отдало короткую команду.

Через час или около того пленницу поволокли на открытую площадку, где уже было подготовлено место для пыток и казни.

Разрезав ткань, обматывавшую ее, по пояс, тускены заткнули Падме рот какой-то вонючей тряпкой и привязали ее к столбу. Вокруг раздались крики и завывания, она видела взмахи ножей и острых игл, сверкающих на солнцах Татуина.

Сейчас она разделит участь Шми и умрет той же страшной смертью. Не сумев спасти сына… оставив дочь одну. Все разрушено, все погибло, с горечью и болью поняла бывший сенатор.

И в это время на вершине ближнего холма что-то появилось с характерным звуком. Это был большой лендспидер, в котором сидели трое. С трудом, сощурившись на солнце, Падме разглядела на холме фигуру Оби-Вана, рядом с ним — сердце сжалось от радости — стоял ее сын, а третий… третий… был невозможен, ненавистен, неприемлем…

Но это был он. И на сей раз сделать Падме ничего не могла.

***

— Мама! — закричал Люк в отчаянии, с болью.

— Молчи, сын, — Вейдер крепко сжал его руку. Его протезированная кисть словно… нет, она на самом деле чуть дрожала. И сам Главком пошатнулся в первую секунду от увиденного.

— Слушай меня, А’Кхарр! — громко сказал Оби-Ван, обращаясь к тускенке. Низкая фигура с красным камнем вместо глаза замерла как стояла, — с ножом в руке — вперив взгляд в Кеноби и его спутников. — Слушай и передай всем своим собратьям!

Это муж высокой ведьмы и великий чародей, сердито поняла она. Его колдунью тоже вчера видели совсем рядом. Что надо им от племени сейчас? Их семью никогда не трогали. И он не смеет мешать начатому ритуалу.

— Ты говорить, Бен Адри, — каркнула на ломаном общегале женщина-вождь. — Говорить сейчас и уйти. Жертва будет принесена. Она — наша!

—

Она не будет принесена! — необычным, торжественным тоном воскликнул Оби-Ван. — Вы сейчас же отпустите ее и уйдете, потому что эта женщина…

Тускены, казалось, сейчас пустят в них целое море своих камней и гардеффаев, набросятся с яростью. Вейдер сосредоточился. Люк замер, готовясь к бою.

Но никто не ожидал реакции, которую вызвали дальнейшие слова Кеноби, указавшего вначале на полураздетую, привязанную к столбу и отчаянно мотающую головой Падме, а затем — на Вейдера:

— Эта женщина — жена Энакина Скайуокера! Его жена! А вот — он сам!

Столько запредельного ужаса, как в последовавших за этим словах старухи-тускенки, Люк не слышал никогда в голосе ни одного живого существа.

— Он вернуться…он…? Призрак Смерти и Дух Мести прийти за нами?..

Вытянув обе руки, Вейдер слегка сжал и разжал их. Несколько раз. Попеременно несколько тускенских фигур в обмотках, включая саму А’Кхарр, схватились за то место, где у людей обычно находится шея. Затем он активировал лайтсейбер.

— Да. Я — Энакин Скайуокер, — холодом и ненавистью его ответа можно было смело убивать. — Вы не смеете больше причинять мне боль. Сейчас же освободите мою жену — и прочь отсюда, животные. Иначе…

Секунду после этого стояла гробовая тишина. Вождь что-то еле слышно прошелестела, и, подняв руки к Тату-1 и Тату-2, рухнула ниц. За ней последовало все племя. Но только на несколько мгновений.

Затем тускены, как один, поднялись на ноги, и, вначале медленно пятясь, а после обернувшись спиной к пришельцам, бросились прочь. На бегу один из них задержался, молниеносно разрезав острым предметом веревки, сдерживающие Падме. Ни Оби-Ван, ни Вейдер не мешали этому.

Падме упала на песок, но тут же поднялась, быстро прикрываясь какими-то тускенскими тряпками.

Ее мучители ушли. Но… Лучше не смотреть, кто пришел вместо них.

— Бен! Бен! — в голос закричала Падме, когда топот убегающих тускенов смолк вдали. — Бен, какое счастье, что ты здесь! Ты нашел Люка. Ты спас меня…

— Это он спас тебя, Падме, — сдержанно сказал Оби-Ван, отступая в сторону и указывая на высокую темную фигуру Вейдера. — Благодари его. Ты все видела и слышала. Это Энакин спас тебя от песчаных людей. И он же нашел Люка. Это благодаря ему мы все живы и обошлось без боя и крови.

Вейдер отвернулся. Люк прижался к Оби-Вану.

— Энакин? …Ты хочешь сказать — Дарт Вейдер, — процедила освобожденная. —Да… Когда-то моего мужа звали так. Он был добрым. Он любил меня. Он не душил меня Силой на Мустафаре!

Вейдер молчал.

— Энакин был добрым? Но Энакин убил тускенов, вплоть до женщин и детей, освобождая мать, а Дарт Вейдер никого не тронул сейчас, — напомнил Оби-Ван.

Падме резко осеклась. Она обдумывала сказанное. Бен был прав. Но это нельзя, никак нельзя было признать!