Цена твоего молчания
Шрифт:
Интересно, получается, что всех взрослых нормальных людей можно считать извращенными педофилами?
Господи, какая ж хрень лезет в голову…кошмар.
Собственные мысли абсурдны до той степени, что не могу сдержать фырканье. И пусть оно не особо веселое, но страх отступает. А я, наконец, могу спокойно вздохнуть и хоть в какой-то мере расслабиться.
— На каком этаже живешь? — невинный в своей сути вопрос, но я снова напрягаюсь.
— На втором, — отвечаю машинально, а мозг, будь он неладен, подкидывает картинки одна кошмарнее другой.
Ведь вполне возможно, что он не маньяк, а обычный грабитель. И как только я открою дверь,
Может намекнуть ему, что из ценного у нас только дверь в мою комнату и кольцо с янтарем, чудом сохранившееся у матери. Остальные украшения уже давно перекочевали в ломбард, да и тех было немного…
Судорожно пытаюсь выловить ключи из кармана куртки, но они, будто специально, цепляются всеми доступными гранями. Парень как назло стоит за моей спиной и ждет, не делая попыток даже отойти чуть подальше. И от этого я нервничаю все сильнее.
Ключи выскальзывают из рук, приземляясь около правой ноги, и я резко наклоняюсь за ними, едва не протаранив дверную ручку лбом. И, словно этого было мало, попасть ключом в замок у меня не получается.
Снова и снова пытаюсь на ощупь сунуть одно в другое, но меня словно сглазили. И, когда я снова роняю ключи, парень со вздохом шагает к злосчастной двери, решительно убирая мой организм с дороги.
— Ну, вот и все, — проносится в голове, — допрыгалась ты, Настя. Теперь смотри, до чего доводит беспечность и отказ от Пашкиной помощи. А ведь насколько было бы проще, если бы он тебя встретил и проводил. Ведь постоянно предлагает. А ты, дура, отказываешься…неудобно тебе, видите ли…а когда зубы клацают от страха, удобно? И руки заледенели до той степени, что пальцы уже не ощущаются…а еще в туалет захотелось так, что впору бы опасаться не нападения маньяка, а банально опозориться перед ним же…
И снова вздрагиваю, когда замок приветственно щелкает, а мне в ладонь ложатся ключи. Незнакомец и не думает распахивать дверь, ограничившись замком, и просто проходит мимо, снова обдавая своим приятным запахом. И без слов взбегает по лестнице наверх, оставляя меня наедине с самой собой.
И уже войдя в свою комнату и скинув куртку, я осознаю, что не сказала парню даже простое «спасибо». Надумала всякого, как пенсионерка, пересмотревшая первый канал, а на благодарность ума не хватило. Хороший парень, помог, довел, еще раз помог…
Мне стало безумно стыдно.
Да уж, Настя.
Да уж…
Глава 2
Цикл Кребса…цикл Кребса…Кребса, мать его…
Вот сразу видно, что у человека личной жизни не было! Это ж сколько времени надо было потратить, чтобы вот такую отменную жесть придумать!!
Накануне, отдышавшись после встречи с «маньяком», я все же сумела настроиться на рабочий лад и до трех часов ночи зубрила конспект к зачету. И пусть только мне кто-нибудь скажет, что понимание и зубрежка это разные вещи! Прокляну сразу на три поколения вперед эту всезнающую скотину и забью учебником этой самой биохимии насмерть!
Потому что и сама все это прекрасно знаю!
Вот только, как оказалось, это правило работает не во всех случаях. По крайней мере, у меня.
Понимание, на самом деле, было. Да, обменные процессы, да основа основ. Но химические структуры элементов приходилось именно заучивать, вместе с их многочисленными и нелогичными связями.
Контрольная закончилась буквально пять минут назад, и я шла
Я вздохнула. Нос уже чувствовал фантомный запах горячего растворимого кофе, а мозг фанатично перебирал воспоминания. Последним вопросом у меня попалась структура молекулы витамина С. И, кажется, я немного напортачила с количеством атомов кислорода…
— О, кого я вижу! — раздался знакомый голос, от которого едва не споткнулась на ровном месте.
Так погрузилась в собственные мысли, что совершенно перестала воспринимать окружающую реальность, поплатившись за невнимательность. Светловолосый, чуть полноватый парень, в голубых, по-модному рваных джинсах и черной толстовке с логотипом известной рок-группы, хищно улыбался мне, сидя на подоконнике. Снова не один. Еще два знакомых студента привычно буравили насмешливыми взглядами с нескрываемым презрением. А пышногрудая блондинка в ультракороткой юбке — откровенно ненавидела. И ведь не докажешь, что делить нам нечего…
Егор Борщевский, по кличке «Енот». Одноклассник. Однокурсник. И моя головная боль на протяжении последних трех лет. Симпатичный, весьма обеспеченный, раздолбай и придурок — вот его краткая характеристика от меня лично. В школе до поры до времени он меня не замечал — парня всегда больше интересовали навороченные гаджеты, компьютерные и не только клубы, яркие девушки и мотоциклы. Наглый, расчетливый, циничный…наше общее прошлое было совсем не радужным. И я до сих пор так и не поняла, зачем его родители отдали его в обычную школу, еще больше — что он делает в медицинском вузе, а особенно — что ему надо именно от меня?
Непроизвольно сжавшись, попыталась «проскочить», но не удалось.
С трудом сохранила отстраненное выражение лица, хотя внутри меня всю перекосило в отвращении. Желание развернуться и убежать было настолько сильным, что я непроизвольно дернулась, но усилием воли заставила себя продолжить путь.
Который мне тут же перегородили, резко оторвав седалище от подоконника и выскочив наперерез.
— Пропусти, — упрямо и тихо, но без особой надежды на чудо. Слишком откровенно читалось предвкушение на мужском лице, оказавшемся непозволительно близко. Настолько, что я сделала шаг назад, увеличивая расстояние между нами.
— Снова спешишь? — белозубая улыбка насквозь фальшива, а Егор напоминает змея. Огромного толстого питона, который медленно душит жертву в коконе из колец собственного тела, — а я соскучился, Настя. Пойдем к нам, пообщаемся. Ребята будут рады, ты им тоже давно нравишься. Вспомним школу…
Неправда, не нравлюсь. Это понятно по тому, как они оглядывают меня всю, мимикой отмечая малейшие детали — старые кроссовки, поношенную дешевую одежду, отсутствие макияжа и дорогого маникюра, растрепавшуюся косу на правом плече. И я больше всего на свете хочу, чтобы и Егор так же смотрел на меня. Издалека. Не приближаясь больше, чем на три десятка шагов.