Цена твоего прощения
Шрифт:
Приезжаю домой и словно и на похороны попадаю. Опять все молчат, настроения у всех нет. Понимаю, что сейчас буду выглядеть, как последний слизень, но больше уже не выдерживаю.
– Мам, а что конкретно написано в диагнозе о моем бесплодии?
– мать испугано вскидывается.
– Чего? Что за хрень? Какое ещё бесплодие?
– спрашивает дед, швыряя вилку на стол с такой силой, что та аж подпрыгивает.
– Какой диагноз?
– спрашивает мать, и у меня по позвоночнику пробегает холодная липкая дрожь нехорошего присутствия.
– В смысле?
– тихо спрашиваю я.
– Ты мне сказала, что я бесплоден
– Какое заключение? Какие анализы, Сабир? Как бы я тебя к врачу повела?
– чуть не плачет мать.
– Да и зачем? Все знают, что при этом заболевании мальчики становятся бесплодными, да ещё и температура...
– Мам! Ты что, заверила меня, что я не могу иметь детей просто потому, что когда-то я там чём-то переболел? Без анализов? Потому что ты так подумала?
– сам не заметил, как начал кричать.
– Тихо!- хлобыстнул по столу дед.
– Сели! А теперь сначала и по порядку.
– Я приехал сообщить, что Кира беременна. Ей утром стало плохо, сделали тест. К врачу, правда, не ходили.
– Начал я, уставившись в одну точку, боясь осознавать, что возможно...
– Тааак, продолжай, чего замолчал?
– в голосе деда Афзала слышится едва сдерживаемый гнев.
– Мать сказала, что это не может быть мой ребёнок, потому что я бесплоден. А она с моего детства скрывала это, и именно по-этому она всегда была против моего брака по договору с теми же Багаевыми.
– сердце билось где-то в горле, потому что слова матери могут быть просто ужасной ошибкой.
– А ты не проверив, напился и прогнал жену? Беременную жену!
– припечатал дед.
– Я же говорю, что мне мать сказала...
– Дебил, а мать у тебя кто? Господь бог? Провидица? Прежде чем руки распускать проверить нельзя было, сопляк!
– бушует дед.
– Кира просила...
– вырывается у меня.
– Чего?
– переспросил дед.
– Кира просила провести проверку на отцовство.
– Вспоминал её слова в тот вечер я.
– В пору мне проводить тест, мой ли ты внук. Таких придурков среди Агировых никогда не было!
– Выдал дед.
– Ушла, значит, говоришь? Под другого мужика легла? А может, сбежала от ужравшегося вдрызг идиота, размахивающего клешнями? Кольцо он сорвал... Башку бы ты себе сорвал.
– Но он не может быть отцом того ребёнка! Это вам шутки что ли? Я пять дней не отходила от него, только успевала уксусом обтирать. Об него обжечься можно было!
– настаивала мать.
– Молчать сказал!
– рявкнул дед.
– В общем, так, если твоя мать так уверена, что ты неполноценный, иди и проверяйся. А ты, Дамира, много воли взяла. Чтоб такими словами бросаться, нужно иметь что-то большее, чем бабью дурь в башке. Молись, Дамира, чтобы из-за ваших с внуком выкрутасов, с девочкой и ребёнком ничего не случилось.
– Дед, ты о чём?
– спросил под вскрик побелевший матери.
– Об аборте, долбодятел!
– выплюнул дед.
– Хотя я не верю, что Кира избавилась от своего дитя, даже если его отец скот! А вот потерять могла...
– Вы уже во всем Сабира обвинили, чужая девка у вас святая! Столько поколений без анализов определяли и ни разу не ошиблись!
– глотая слезы, уже почти кричала мать.
– Дамира! Встала из-за стола и пошла вон. Видеть тебя не желаю.
– Мать слушала, не веря, что эти слова действительно звучат.
Я метался между желанием защитить мать и осознанием, что я мог сотворить. По незнанию. Поверив матери. Матери! Не чужому человеку, а матери, в чьей любви я не когда не сомневался, которая готова была растерзать за меня, даже сейчас с дедом спорила. Прикрыл глаза, просто представив на мгновение, что если вдруг мать ошибается...
Мать вскочила и выбежала из-за стола, у деда тоже явно аппетит пропал, а мне стало не хватать воздуха. Словно кто-то сжал шею тугим ремнём.
Раздавшийся телефонный звонок заставил взять себя в руки, да и высветившийся на экране номер, подарил хоть немного радости. Звонил Влад, как и предсказывала Кира, он выкарабкался, вон уже и в общей палате. Хоть на пару минут, но позвонил.
После разговора я поехал обратно в город, в клинику. Немного нервничающий врач объяснил мне, что нужен комплекс анализов, и все они готовы будут только через две недели, и раньше никак. Только если результаты предварительные устроят.
По дороге обратно я думал о том, что если дед прав и мать ошиблась... С трудом представлял, как я заявлюсь к Кире. Понятно, что искать её особо не придётся, скорее всего, родственники отправили подальше, к своим. Мало ли я передумаю и решу прибить жену, которую обвинил в измене. Так что найду я её максимум за полчаса.
А вот, что ей тогда сказать? А с чего это я заранее покаянную речь придумываю? Может права как раз мать...
Хотя я уже сам понимал, что, скорее всего, нет, не права. За прошедший месяц я перебрал всю нашу жизнь с Кирой, каждый день. Она физически не смогла бы завести связь на стороне.
От машины я шёл всё ещё погруженный в свои мысли. Далёкий стук металла даже не сразу напомнил об опасности. Чутьё сработало в последний момент. По времени, недавно кормили собак. И видно задвижку протолкнули не до конца, потому что Князь смог выбить решетку. От его клыков я еле успел увернуться. Пёс вцепился в плечо. Понимая, что рядом никого и рассчитывать не на кого, пытался второй рукой не дать сомкнуть зубы, потому что иначе он мне кусок мышцы просто вырвет. Вдруг на морду собаки упал кусок ткани, в котором я узнал шарф Киры. Князь растерялся, и на нем смогли застегнуть ошейник.
– Откуда?
– шарф я забрал себе.
– В машине забыла...
– замялся Измаил.
– Моя жена.
– Закончил за него я.
Пока зашивали левое плечо, я рассматривал ещё толком не зажившие шрамы на правой. Взгляд опять остановился на ободке обручального кольца. Вспомнил, как отшвырнул кольцо Киры. Тонкие пальчики в крови...
Кольцо нашли на следующий день, облазив весь сад с металлоискателем. Отмывал я его сам, и нацепил на цепочку на шею.
Дед ни с кем практически не разговаривал. Мать выглядела побледневшей и осунувшейся. Несколько раз мне казалось, что она хотела мне что-то сказать, но потом. видимо, меняла решение. Эти две недели в подвешенном состоянии, почти беспрерывные качели - здоров или нет.