Цена твоего прощения
Шрифт:
А тут ещё и вся эта история. Сабир собственник, до мозга костей. А его мать отвезла меня в притон, туда, куда и на пушечный выстрел не подойдёт ни одна девушка его народа из порядочной семьи. Это всё, конец, на будущем, на возможность выйти замуж можно ставить крест. В жизни никому ничего не докажешь! Была в борделе? Ты грязная и недостойная!
Его там не было, кроме слов, моих и Тахмировых, ничего нет, ничего, чем я бы могла доказать, что ко мне никто не прикасался, что в моей жизни не было других мужчин. Может, он теперь мной брезгует? Не собирается после кого-то принимать?
Или
Да, он внимателен и заботлив, но уже было время, когда он окружил меня своей заботой, купал в своей страсти и нежности. И куда это делось в один момент?
Ладно. Хватит. Надо выбираться из постели. Сегодня ещё к врачу ехать. Сегодня же Алина Андреевна обещала решить надо или нет, мне ложиться в стационар, на сохранение.
Пока стою под душем, в голове всё крутятся беспокойные мысли. Если мать нашла ему другую жену, зачем он меня опять в ЗАГС потащил? Для чего эта вторая свадьба, оставил бы уже в покое! Да он даже слушать меня не захотел! Очухался спустя полтора месяца. Когда на следующий день, или сколько там готовятся анализы, могли всё узнать. И отделался бы простыми извинениями. Ну, кто бы матери ни поверил? А сейчас...
Сейчас он и не просит прощения!
Но при этом тридцать три вопроса. Про аппетит, про настроение, про чего хочется... Бесит! Сказал бы уже всё прямо. Со злости швыряю мокрое полотенце, чуть ли не в раковину. Уже почти вышла из ванной, но ощущение беспорядка за спиной заставляет вернуться и повесить брошенную ткань на полотенцесушитель.
Ещё не успела спуститься вниз, как почувствовала запах шашлыка. И как вчера на рынке, появилось такое чувство голода, словно меня неделю не кормили. Рот моментально наполнился слюной. Окно на кухне было открыто. На площадке за окном, у мангала, крутился Сабир. Он только по одному ему понятным признакам то переворачивал шампуры, то что-то брызгал на мангал. Видно он меня услышал, потому что обернулся ко мне.
– Проснулась?
– спрашивает, улыбаясь, и протягивает ко мне руки.
– Иди сюда.
Сабир помог мне вылезти в окно. Кто бы мог подумать, что, будучи замужем, причём дважды, и будучи беременной, я буду из дома в окно вылезать. Идти по земле муж мне не дал, усадил в большое плетеное кресло, одно из двух здесь появившихся, и укутал в лежавшее здесь одеяло.
Я попала в этот дом осенью и этих кресел, как и столика я не видела. А вот мангал с козырьком над ним здесь стоял постоянно.
– Почти успел к твоему пробуждению.
– Довольно улыбается Сабир.
Большое блюдо быстро наполнилось ароматным мясом, Сабир снял крышки с тарелок. На одной были свежие овощи, на другой хлеб. Я чуть ли не трясущимися руками положила первый кусок в рот, щедро окунув его в соус. Как же это было вкусно! И вроде я всегда была равнодушна к этому блюду, а сейчас словно никогда ничего вкуснее не ела.
Сабир вылил в мангал воды и подошёл к столу. Недовольно нахмурился, заметив мои босые ступни. Даже не напрягаясь, передвинул второе кресло почти вплотную
Вот как его понять? Как соотнести его действия сейчас с тем, что я про него знаю, с тем, привычным для меня обликом? Но даже вот это недоумение и непонимание происходящего не смогло испортить мне аппетит. Только когда я наелась так, что у меня живот в два раза увеличился, я заметила, что сам Сабир не ел, а всё это время с довольнейшим выражением на лице наблюдал за мной.
– Знала бы ты, как ты вкусно кушаешь!
– гладит меня по ступне.
– Как себя чувствуешь? Не тошнит?
– Нет. Очень вкусно. Спасибо.
– Поблагодарила его за необычный завтрак.
К врачу мы приехали даже заранее, хорошее настроение Сабира уменьшалось по мере приближения к кабинету гинеколога. И конечно он пошёл со мной. Алина Андреевна только тяжело вздохнула.
Ещё в прошлый раз, заметив что я стараюсь говорить либо "ребёнок", либо вообще "беременность", где возможно, она мне подмигнула и сообщила, что "малыш" развивается хорошо и "сердечко" четко прослушивается. Вот и сейчас, послушав сердцебиение, она сообщила весьма обтекаемо.
– Хорошо стучит, работает.
– Помрачневшее лицо Сабира мне совершенно не понравилось.
И хотя даже за такой короткий срок, Алина Андреевна отметила улучшения, выходила я из центра в далеко не таком радужном настроении, как заходила.
– Какие у тебя планы на остаток дня?
– спрашиваю, решив для себя окончательно расставить все точки над и.
Меня физически раздражал беспорядок. И не важно, где и в чем. Дома, на кухне, в работе, в отчётах или... Или в семье. Я хочу знать, что сейчас вокруг меня происходит. Я не готова, просто не готова терпеть бардак в своей душе. И жить при мужчине из жалости, из-за его чувства вины, за поступок совершенный не им, я не буду. Не смогу.
– Никаких. Думал дома побыть. А что случилось? Хочешь куда-то съездить?
– спрашивает спокойно, не напрягаясь.
– Да, хочу. В дом твоего дедушки.
– Вижу его удивлённое лицо, и сердце замирает.
– Зачем, Кир?
– машина так и стоит на парковке перед центром, Сабир развернулся ко мне вполоборота.
– Зачем-то твоя мать хочет меня видеть. Пусть будет так.
– Отговаривает? Значит, я права?
– Кир, ты ведь понимаешь, что она попросит прощения. И что ты не сможешь простить...
– Да уж, знаешь, нелегко решиться распрощаться с жизнью, особенно если только утром узнала, что ждёшь ребенка. И хоть решение принимала я сама, именно твоя мать нас убивала!
– чувствую, как в горле появляется ком.
– И я уверена, что она понимает, что нет смысла произносить это слово. Потому что да, я хочу, чтобы виновные заплатили за мой страх, за то, что наслаждались моей беспомощностью, за то, что посчитали себя вправе распоряжаться нашими жизнями!
– Ты хочешь, чтобы кто-то испытал туже боль, что и ты? Для тебя это важно? Это поможет тебе самой отпустить воспоминания о том вечере?
– Задаёт он странные вопросы.