Цена твоего прощения

Сдобберг Дина

Из украшений на ней было только обручальное кольцо и серьги из того комплекта, что я ей подарил после нашей ночи. И больше всего на свете мне сейчас хотелось схватить её в охапку и спрятать ото всех в этом мире, и чтобы никто и никогда её даже не видел.

Свидетелями произнесения шахады выступают мой дед, Амиран Тахмиров, Заур Гараев и друг деда. Сразу после этого провели и свадебный обряд. И никто не вспомнил, что надо эти два события разделить. Женщины ушли на женскую половину, пока я остался выслушивать поздравления и пожелания.

 Оставив родню праздновать, пошёл за женой, сославшись,

что ей сейчас нужно больше отдыхать. И очень удивился, встретив Тамию, ожидающую кого-то рядом с комнатой матери.

– Тамия? Где Кира?
– первым делом спрашиваю я.

– Дамира позвала. Уже минут пять беседуют.
– Отвечает мне Тамия.

Не успел я дёрнуться, как дверь в комнату открылась и вышла Кира, спокойная и улыбающаяся.

– Кир, ты зачем пошла к матери? Могла сказать, просто нет, и всё!
– спрашиваю уже в машине.

– Знаешь, в тот вечер, я прокляла твою мать, пожелав ей почувствовать беспомощность, и чтобы она зависела от воли других людей.
– Рассказывает Кира, глядя в окно.
– Но такие слова это зло, которое оставит след и на моей душе, и на наших детях. А я вовсе не хочу хранить в памяти то время, не хочу, чтобы меня что-то притягивало туда. Я... Я отпустила это зло и эту память, сказав твоей матери, что не держу на неё зла, и нас рассудили боги... То есть бог. Я слабохарактерная, да?

– Нет, сердце моё.
– Сбрасываю скорость и притягиваю её к себе, целуя в висок.
– Ты у меня очень мудрая девочка. Ты всё сделала правильно.

На приёме через неделю, Кира позвала меня с собой на УЗИ. Наши дети соизволили нам показаться. Два пацана! Два! Смотрю на экран, и поверить не могу. Один кажется более бойким, словно брата загораживает. А второй словно говорит ему что-то. И хоть я понимаю, что это совсем не так, но выкинуть эту мысль из головы не могу.

– Смотри, прям воин и советник!
– делюсь с Кирой.

– Так и назовёшь?
– улыбается жена.

Врач понимающе уходит, оставляя нас вдвоём.

– А ты? Разве не хочешь дать имя сыновьям? – спрашиваю, пока вытираю гель с её живота.

– Поучаствовать хочу! Но мне хотелось бы, чтобы сыновей ты назвал сам.
– Моя жена смотрит на меня с любопытством, а я перебираю в памяти значения имён.

– Воин и советник... Рустем и Расул. Нравятся?
– смотрю на Киру, что ответит.

– Нравятся. Осталось только определить кто из них кто.
– Смеётся моё счастье.

Знакомство с детьми хотим отметить, причём эта идея приходит нам обоим одновременно. Затаскиваю покупки на кухню, разворачиваюсь и замечаю, что Кира облокотилась на дверной косяк и внимательно на меня смотрит.

– Что-то вспомнила?
– спрашиваю, подходя к ней и обнимая. С каждым днём держать руки при себе и не трогать её постоянно становится всё сложнее.

– Да! Первую свою готовку. Когда ты такой весь из себя был. Даже покупки в дом Влад занёс.- Делится своими воспоминаниями Кира.
– Как же меня бесила твоя привычка вечно оставлять грязную посуду на столе!

– А сейчас?

– А сейчас ты стал её мыть!
– отвечает она.
– Ты сейчас к дедушке?

– Конечно! Надо обрадовать! Ну, не сообщают такие вещи по телефону! Да и проведать надо. Всё-таки в одном доме с Кайратом

живёт!
– целую жену и кусаю за шею.
– Я быстро!

– Буду ждать. Надеюсь, сегодня я не буду встречать неожиданных гостей летящими в них горячими сковородками.
– Напоминает мне про их знакомство с Кайратом.

Приезжаю к деду в самом радужном настроении, смотрю на его лицо, и сердце обрывается...

– Что случилось?
– замираю в ожидании ответа.

– Дамира... Утром, во сне.
– Всё становится ясно.

Мама... В мыслях темнота. Не понимаю, кто сует в руки телефон с записью голосового сообщения.

– Сынок, мое единственное солнце в моей жизни, - голос матери дрожит, болезнь оставила заметный след.
– Я делаю эту запись, на случай, если не смогу сказать тебе этого в глаза. С первой минуты, с твоего первого шевеления, с первого крика в моей жизни не было другого смысла. Тем больнее и страшнее знать, что чуть было не произошло по моей вине. Самая страшная пытка для матери, знать, что разрушила жизнь сына собственными руками. Ни одна нормальная женщина не простила бы и не приняла обратно такую семью. Но к счастью, твоя жена не такая, как все. Она сильнее меня, она смогла переступить через те события, вычеркнуть их из своей жизни. А я нет. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями, что жизни не жалко, чтобы вернуть, исправить, хотя бы предупредить о беде. Береги её. И попроси отпускать внуков на могилу. Храни вас...

До позднего вечера я не успевал вынырнуть из круговерти обязательных дел и подготовки достойных проводов для матери. Вся обида испарилась, в тот момент, когда дед сказал, что её больше нет. Тем более, что моя жена смогла простить и отпустить с миром, хотя она-то и пострадала.

Сел в машину, устало потёр лицо. Кира! Твою ж мать! Я даже не предупредил! Телефон почти разряженный валяется на сиденье рядом. Тридцать семь пропущенных вызовов. Последний два часа назад. Паника захлестывает с головой! Сердце бьётся где-то в горле! Домой влетаю, уже почти сойдя с ума. Её нигде нет. Не встречает, не спит в спальне, ни на кухне, ни в ванной.

Захожу в столовую, и меня накрывает дежавю. Я узнаю, что Кира беременна, еду к деду, обещаю, что ненадолго, сам пропадаю, не отвечаю на звонки. А возвращаясь в дом спустя полтора месяца, нахожу празднично накрытый стол. Что должна была подумать Кира? С@ка! Влад заверяет, что дом она не покидала, ору на него, что где она тогда? В прошлый раз её тоже вывезли, и никто ничего не видел и не знал. И слышу тихий предупреждающий рык.

– Князь! Князь, хороший! Где хозяйка, где Кира?
– алабай тяжело вздыхает и идёт в комнату, окна которой выходят на центральные ворота территории.

Смотрю, ни на диване, ни в кресле жены нет. Замечаю её туфли лежащие под окном. Подхожу к окну, и меня накрывает таким облегчением! Кира забралась с ногами на подоконник, прислонилась к стеклу и уснула. А из-за занавесок её не видно, если просто заглянуть в комнату.

– Кира!
– говорю тихо, чтобы не испугать спросонья.
– Кирочка! Прости родная, ради бога прости!

Кира встрепенулись, увидела меня, улыбнулась, затем сразу начала меня взволнованно осматривать.

– Что случилось?
– спрашивает и в голосе звучит тревога.