Цена времени. Книга 2

Шайх Роман

— Десяток, слушай мою команду: первая пятёрка со мной и Иваном пойдёт по левой стороне. Вторая с Генрихом двинется по правой. Наша задача: зачистить каждое не горящее здание, каждый двор, — Я подождал, пока все переварят поступающую с непривычной скоростью информацию, после чего продолжил, — Важно не поднимать лишнего шума. Если вас заметит вон та группа, — Я указал пальцем в сторону поместья, — Бросайте всё и давайте дёру к началу улицы. С каждой пятёрки должен быть выставлен постовой, наблюдающий за действиями основной группы врага. Если всё пройдёт удачно — встречаемся и объединяемся на слиянии двух улиц и даём бой остаткам сил противника. Вопросы есть? — Звенящая тишина послужила мне ответом. — Хорошо, тогда действуем!

Рассредоточенные и потерявшие всякую бдительность разбойники и правда не ожидали прямо-таки спецназовского штурма дворов. Почувствовав вкус безнаказанности, они расслабились и считали себя хозяевами ситуации. Конечно, ровно до первого болта в гордо оттопыренную грудь. Кого-то ловили в избах, от чего те, даже успев что-то выкрикнуть,

не потревожили дремавшего зверя, встреча с которым для нашего разделённого отряда была бы фатальна. Увлечённые осадой поместья, они не замечали, как за их спинами один за одним падают их подельники. Судя по оснащению, грабежом простых селян занялись самые бомжеватые бандиты из всей шайки. Ни одной сабли или лука мы не заметили при них. А тем временем наш отряд, ведя за собой небольшой табун из лошадей на случай, если придётся отходить, мерно продвигался к намеченной цели. Улицы, ведущие к поместью, на наше счастье были кривыми и сходились в одном месте. Благодаря этой кривизне наши передвижения оставались незамеченными, ведь избы, косо стоящие по обеим сторонам, выступали неким щитом от преждевременного обнаружения неприятелем. В целом нет ничего сложного в том, чтобы ходить по дворам и уничтожать ничего не подозревающих, абсолютно не готовых к такому повороту событий, врагов. Да и врагами их назвать можно лишь с большой натяжкой. Ведь по факту это были те же самые крестьяне, которым в один момент надоела их доля и они решили улучшить свою жизнь таким вот незаурядным способом. Сбиваясь в стаи, такие оборванцы могли нести большую угрозу как небогатым торговцам, так и подобным селениям, оставшимся без защиты. Трупов мы видели не много и в большинстве своём это были здоровые мужчины, которые, на свою голову, решились оказать сопротивление. Похоже, вся банда сначала прошлась по деревне, проводя зачистку от особо ретивых. Женщин, детей и стариков они чаще всего не трогали, хотя последние сами по себе встречаются не часто не только в этой деревне, но и в этом времени в целом.

Все уцелевшие, от мала до велика, проявляли искреннее желание присоединиться к нам и совместными усилиями выбить разбойников из деревни. Однако мне такая помощь была вовсе не нужна, ведь в открытом столкновении их шансы были невелики и рассчитывать на них можно едва ли. Да и брать на себя ответственность за их жизни мне откровенно не хотелось. И всё-таки я нашёл для них подходящее дело — сделав большой круг, они должны были обойти поместье с флангов и принимать всех бегущих врагов.

Прячась за крайним домом, что так удачно стоял широкой стеной к нам, мы ожидали, пока вторая пятёрка закончит со своей улицей. Время утекало. Совсем скоро здесь должен появиться новгородский полк и тогда мне не удастся испытать своих ребят в честном бою. Да и пятнадцать самых «жирных» татей уже почти ворвались в поместье. Я уже думал выйти вшестером, чтобы выиграть время и поторопить второй отряд, когда из окна крайнего дома правой улицы вылетело тело, судя по одежде очередного бандюгана. Одно из немногочисленных уцелевших мутно-зелёных стекол со звоном разбилось и Генрих, растерянно выглянув в проём, развёл руками, дескать: «сам знаю, извините».

Наконец, десяток вновь воссоединился. Сомкнув ряды, мы монолитной стеной двинулись в сторону противника. Пятнадцать человек, во главе со статным воином в кольчуге и шлеме с наносником быстро заметили нас и, перестав штурмовать особняк, стали готовиться к атаке. За разрозненным строем я разглядел троих лучников. Конечно, без должных навыков охотничье подобие на настоящий лук не представляет серьёзной угрозы. Однако я не имел представлена как об их меткости, так и о расположении госпожи фортуны.

Здраво оценив ситуацию и свои шансы, здоровяк в кольчуге спросил кто мы и чего хотим от честных разбойников. Ага, как будто по нам не видно. Да и отсутствие какого либо движения со стороны деревни должно было поставить всё на свои места в его голове. Какой бы глупой она не была. Беседовать с предводителем разбойничьей шайки у меня не было никакого желания. Мы, сомкнув не очень удобные для пешего боя круглые щиты, медленно продвигались навстречу неприятелю. Ощетинившись остриями копий, что были взяты на замену неудобным в пешем строю саблям, первый ряд в девять человек готовился принять натиск превосходящих сил противника. В числе первых отважно вызвался идти и Генрих. Ещё двое, с дротиками наперевес, шли прямо за ними, ожидая команды. Мы же с Иваном, которого я долгое время как мог обучал стрельбе из самострела, двигались ещё дальше позади. Не услышав в ответ ни единого слова, предводитель этой компашки сплюнул и стал что-то говорить своим людям, то и дело указывая на нас. Удивительно, но враг построился в плотную формацию, похожую на одностороннее каре. Я рассчитывал, что они ринуться на нас сплошной кучей, давя числом. Но, похоже, их командир неверно оценил наше оснащение, ошибочно решив, что мы не имеем при себе оружия дальнего боя. Что ж, эта ошибка стоила ему важного тактического преимущества. Заметив движение внутри их построения, я отдал команду:

— Арбалеты по лучникам, сулицы по площади. По команде, — Из каре с разницей в секунду вылетело три стрелы. Описав небольшую дугу, все они поочерёдно воткнулись в единым монолитом выстроенные щиты. — Залп! — передний строй присел на колено, позволяя двум метателям и нам с Иваном отстреляться. Генрих, почти не знающий наших комбинаций, немного запоздал, но всё же последовал примеру остальных в ряду. Две сулицы, создавая лёгкий гул, улетели

в плотное каре, предсказуемо найдя свои цели. Хлипкие щиты, разумеется, не спасали от смертоносных жал, буквально разваливаясь под большим давлением. Эх, вот бы по ним всем десятком так отработать! Если бы знал, что они со своими деревяшками решат вставать в плотные, идеальные для обстрела формации — так бы и сделал. Ошарашенные бандиты расступились и замешкались, нарушая всякий строй. Это давало нам возможность почти беспрепятственно отработать по лучникам. Вскинув свой арбалет, я привычно поймал на мушку темный силуэт и плавно нажал на спуск. Тетива распрямилась, выпуская смертоносный снаряд навстречу множеству мягких целей. Светлое оперение в последний раз подмигнуло мне, медленно обернувшись вокруг своей оси и, извергнув небольшой фонтанчик крови, увязло в груди лучника, что мгновение назад тянулся к своему колчану. Глухой вскрик и враг валится на землю. Через секунду стреляет и Иван, однако его болт, изначально летящий по правильной траектории, встретил преграду в виде подставленного плеча одного из бандитов в первом ряду. Лейтенант проворчал что-то себе под нос, судорожно натягивая тетиву арбалета. Тем временем первый ряд, встав с колена, стоял, ожидая команды. Противники же, рассредоточившись, заметно ускорились. Они бежали на нас, крича и вопя что-то нечленораздельное, грозясь навалиться, задавить, проломить наш строй. Я понимал, что сейчас нужно давать очередной залп, чтобы получить численное преимущество, но пока два оставшихся лучника не ушли на перезарядку — делать это рискованно. Я ждал, отсчитывая секунды, когда нужно будет разряжать арбалет в ближайшего оборванца и с копьём на перевес вставать в строй. Наконец, одна из стрел глухо ударилась в чей-то щит, даже не воткнувшись. Не дожидаясь, когда ударит и вторая, я вновь отдал команду «залп». Наверное, последняя стрела сейчас в полёте и вот-вот ударится о щит, подобно первой. Когда же первый ряд присел, мне открылась ужасная картина: второй лучник стоял, натянув тетиву. Хитрый бандюган раскусил нашу уловку и специально дожидался, когда мы откроем уязвимую часть. Оба метателя имели на левом предплечье по щиту, способному остановить стрелу. Однако в процессе броска они становились уязвимы. Я быстро вскинул взведённый арбалет, судорожно ища в толпе хитреца. Краем глаза я заметил, что Иван уже поразил свою цель и ушёл на перезарядку. Вдох-выдох-спуск! Болт уходит в цель но… Поздно. Его тетива уже пуста и болт, войдя стрелку глубоко в бедро, не помешал ему сделать выстрел. Словно в замедленной съёмке я наблюдал летящую стрелу. Пройдя над головами первого ряда, она с глухим стуком вошла в грудь одного из метателей. Тот уже бросил свой дротик и готовился поднять щит. Не успел буквально на долю секунды. Детская фигура пошатнулась. Рухнула сначала на колени, а после и на бок. В лице его я узнал того самого рядового балтийца пятнадцати лет. Его синие глаза, испуганно метались, но он не издавал ни звука. Это плохой знак. В ушах вдруг глухо зазвенело. Хриплым, внезапно осипшим голосом я крикнул:

— Десяток, в атаку! — А сам ринулся к пацану. Он лежал, коротко дыша. Из краешка губ сочилась кровь. Похоже, стрела пробила лёгкое. В местных условиях никто не может ему помочь. Да даже если его прямо сейчас положить на стол к лучшим хирургам моего времени — далеко не факт, что они что-то сделают, кроме как печально разведут руками. Повернув его на спину, я посмотрел ему в глаза. Они уже не блестели страхом. В них было нечто другое.

— Командир, извини, — Хрипло просипел он, — Не поднял я щит вовремя. Видать, плохо тренировался.

— Отставить! — Чувствуя, как наворачиваются слёзы, сказал ему я. — Рядовой Юстас, приказа умирать не было!

— Скажи, командир, — Не заметив моих беснований начал он, — А что будет после смерти?

— Ты… — Я хотел было упрекнуть его в неуместности вопроса, но, похоже, парень всё понимал. — Для таких воинов, как ты, Юстас — только рай.

— Хорошо, — Уже почти неслышно прошептал он, — Тогда я буду вас ждать.

— Юстас, отставить! Сегодня никто не умрёт! — Я судорожно искал в поясном кармане бинты, по большому счёту просто прокипячённую ткань, — Ты жить будешь, слышишь! В разведчики пойдёшь, будешь свеям диверсии чинить! Рядовой Юстас! — Но он уже не слышал. Его глаза стали недвижимы, а дыхание, до этого слабо теплившееся в груди, пропало вместе с жизнью.

Пошёл дождь. Долгожданный, которого не было уже почти неделю. Природа как будто насмехалась над моей бедой или напротив — сочувствовала мне. Я не слышал ни шума идущего рядом боя, ни подошедших с флангов, лишающих бандитов путей отхода, селян, ни полковую кавалерию, со свистом спускавшуюся с холма. Обрывисто дыша, я провёл ладонью по лицу парня, прикрывая его глаза. Когда я встал, всё было уже кончено: все разбойники, за исключением главаря, лежали с несовместимыми с жизнью ранами. Главарь же, весь побитый, без кольчуги и шлема, лежал связанный, усмехаясь мне в лицо. Звон в ушах продолжался, заглушая его слова, что обрывками вырывались из его уст.

— Доложить о потерях, — Сухо сказал я, не обращаясь к кому-то конкретно.

— Рядовой Кузьма тяжело ранен в ногу. Рану залатали, как ты учил. Остальные раны лёгкие. Рядовой Юстас…

— Я знаю, — Перервал его я, — Спасибо, лейтенант.

Подойдя к главарю, я заглянул в его глаза. Они полнились яростью и презрением. В нём не осталось ничего человеческого. Это была лишь оболочка, заполненная нечеловеческими качествами. Дождь усиливался, однако никто не собирался разбегаться. Я повернулся к селянам, скромно стоящим позади. Недвусмысленно кивнув в сторону вожака, я скомандовал: